Владимир Федоров - Бойцы моей земли - встречи и раздумья

Перед самой Отечественной войной, в июне 1941 года, рассказал Гайдар ее своему молодому другу — Григорию Ершову. Его память замечательно сохранила эту поэтичную, мудрую и драматическую историю о том, как комбриг Котовский дал незабываемый урок юному командиру Аркадию Голикову. Для этой повести, как для «Школы», «Судьбы барабанщика» и других вещей, характерна гайдаровская требовательность к себе и к своим героям, стремление не округлять острых углов. И какая поэзия! Место «Серебряным трубам», безусловно, в приложении к полному собранию сочинений Аркадия Гайдара.

Мои земляки гордятся, что Аркадий Петрович родился в наших краях, и делают многое, для того, чтобы отыскать его следы в родных местах. Особенно хочется отметить гайдаровские очерки и книгу «Родина Гайдара» местного документалиста Бориса Осыкова. Но вернемся к книге Григория Ершова.

С любовью «вылеплен» Ершовым большой детский пи–сатель Сергей Григорьев, самобытный художник, человек удивительного обаяния. Помнится, еще в начальной школе я и мои сверстники с увлечением читали его рассказ «Красный бакен» и повесть «Берко–кантонист». А накануне войны появился его интересный роман «Александр Суворов». Уже после войны издательство «Молодая гвардия» поручило Григорию Ершову редактировать однотомник Сергея Григорьева. В книгу должны (были войти исторические повести о Суворове, Нахимове, Макарове и повесть «Мальчий бунт» из истории русского рабочего класса.

Великолепно описана в воспоминаниях необычная читательская конференция ткачей Орехово–Зуева, на которой раскрылся ершистый характер Сергея Тимофеевича, сына паровозного машиниста, любившего выдумку и людей. Только какой–нибудь заскорузлый чиновник–перестраховщик мог не понять нестереотипного, полного мудрости и фантазии разговора старого писателя с друзьями–ткачами. С болью рассказывает Григорий Ершов о безвременной смерти земляка и друга Горького, посвятившего ему прекрасные рассказы и повесть.

Оригинальна композиция воспоминаний о Петре Павленко, с которым Ершов работал вместе в редакции журнала ЦК ВЛКСМ «Дружные ребята». Поселившийся в Крыму подполковник–отставник Сергей Иванович Редькин, убежденный мичуринец, увлекшийся виноградарством, долго думал, что в Крыму есть два Павленко: полковники писатель. «Разыгрывая» подполковника Редькина, Павленко все же чутко прислушивался к его критике первых глав романа «Счастье». Ершов неназойливо, тонко подводит читателя к выводу: известный герой романа Воропаев вобрал в себя черты и подполковника Редькина, и самого Павленко, и многих других замечательных крымчан.

Москва, Рязанская область и Крым сблизили Григория Ершова с автором знаменитой «Чайки», сделали их близкими друзьями. Первые слова Николая Бирюкова при знакомстве были: «Давай свою лапу». Это, улыбаясь, сказал человек открытого сердца, коварным недугом прикованный к своей коляске. Автору воспоминаний довелось быть свидетелем бесконечных вахт больного писателя, самозабвенно работавшего над «Чайкой»…

Михаил Пришвин, Николай Островский, Александр Фадеев, Аркадий Гайдар, Сергей Григорьев, Петр Павленко, Николай Бирюков — какие разные, неповторимые творческие индивидуальности! Но есть нечто и объединяющее их. Все они страстно любили свою Родину и свой народ.

«Солнечные кларнеты»… Так называлась первая лирическая книга Павла Тычины. Мало кто знает, что Павел Григорьевич в самом деле играл на кларнете и в юности и в зрелые годы. Он был разнообразно одарен: если бы не стал поэтом, стал бы выдающимся музыкантом или живописцем. Он был влюблен в солнечный мир.

Первым учителем музыки, живописи и литературы у маленького Павла был вольнолюбивый репетитор, кудрявый семинарист Николай Подвойский, будущий большевик, ленинский соратник. Он знакомил Тычину и его друзей Григория Веревку и Василия Эллана–Блакитного не только с литературой и искусством, но и учил вглядываться в жизнь, понимать ее противоречия, не просто следить, но и вмешиваться в стремительный бег событий.

Молодой Николай Ильич водил в Чернигове своих учеников на Болдину гору и там, на могиле украинского историка Опанаса Марковича, читал юным друзьям книги Чехова и Глибова. Солнце все выше, тень от креста меньше, меньше…

Потом они ловили удочками рыбу. Спешили в тишину городской библиотеки, где Николай Ильич брал на свой абонемент для Павла Тычины Гомера и Шекспира. А вечером — в театр, на гоголевского «Ревизора», хохотать до слез…