Юрий Богданов: 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

Позднее брат Николай помог ей перебраться работать на коммутатор ОГПУ, где зарплата была гораздо выше. Свою маму, Анну Леонтьевну, заботливый сын не оставил без внимания, и она жила в нашей семье до самых своих последних дней.

Вполне резонно возникает вопрос: почему Н.К. Богданов добровольно пошел работать в органы внутренних дел, которые в то время представляло Объединенное Государственное Политическое управление, более известное под своим сокращенным названием ОГПУ?

Здесь могут быть представлены такие аргументы. Начнем с того, что отцу исполнилось тогда 22 года, и его должны были забрать в армию. Во всяком случае никаких серьезных причин, кроме заботы о матери, которой в ту пору было 56 лет, и о достаточно повзрослевшей младшей сестре, для того чтобы (как теперь говорят) откосить от военной службы, у него не имелось. Как свидетельствуют сохранившиеся бумаги [А.6], в 1929 году через окружную комиссию по вербовке отец подавал заявление о приеме его в военную школу. К данному заявлению, как и полагалось, он приложил необходимые справки и свидетельство об окончании Профтехшколы. Все эти документы благополучно затерялись в недрах бюрократической машины, и отцу в последующем пришлось писать в разные инстанции (Череповецкий Окружной Военный Комиссариат, Череповецкий Городской Совет Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов и даже в областное Архивное бюро) с просьбой возвратить ему свидетельство об образовании. Однако эту проблему ему, видимо, так и не удалось решить, поскольку ни среди личных бумаг, ни в служебном деле мне такого свидетельства увидеть не пришлось.

Вполне возможно, что кто-то посоветовал Николаю вместо военной школы, требовавшей вполне очевидного отъезда из родного дома, поступить в местные органы ОГПУ, которые находились здесь же, под боком, и позволяли в определенной мере сохранить домашний статус-кво. Кроме того, известно было, что денежное содержание в органах полагалось неплохое, даже в сравнении с довольствием военнослужащих. Не последнюю роль в те годы могла играть и романтика собственного причастия к организации, в руках которой находился карающий меч революции. Во всяком случае в анкетах и автобиографии теперь появилась запись: «В Красной Армии не был, так как к моменту призыва в РККА находился на работе в органах ОГПУ и там был оставлен».

Так или несколько иначе Богданов оказался в Череповецком окротделе ОГПУ. Данное событие произошло, очевидно, где-то в апреле 1929 года (так указано в некоторых вариантах автобиографии), но окончательно переход документально установлен 6 июня 1929 года, когда будущий генерал официально вошел в ряды легендарных чекистов. Приказа о назначении нового сотрудника обнаружить не удалось, а потому юридическим подтверждением начала чекистского стажа явился для Богданова послужной список, составленный почти через год — 30 апреля 1930 года.

Работа в должности помощника уполномоченного продолжалась всего 2 месяца. Как это ни странно, но этот весьма краткий период времени должен был явиться пока что единственной школой перековки технаря, имевшего за плечами лишь диплом чертежника (в Февральской и Октябрьской революциях участия никакого не принимавшего ввиду молодости, в составе родственников лишенных избирательных прав и раскулаченных не имевшего, никакой связи с заграницей не поддерживавшего, к судебной ответственности никогда не привлекавшегося), в сотрудника, в общем-то, совершенно иной, юридической области. Естественно, что ни по жизненному опыту, ни по полученному образованию молодой чекист (как и большинство его собратьев по органу власти) абсолютно не был подготовлен юридически грамотно решать сложные и тонкие вопросы ведения следственных дел (особенно уголовных и, тем более, политических), правильно оформлять документы и, конечно же, проводить аресты и допросы подозреваемых. Увы, для Советской власти, декларировавшей диктатуру пролетариата и стремившейся заменить чуждую буржуазную законность на революционную целесообразность , все это представлялось совершенно несущественным, что и привело (не могло не привести) к жесточайшему произволу. Для начальства (такого же юридически безграмотного, как и их подчинённые) важнее всего было, чтобы новоиспеченный боец невидимого фронта научился поскорее не бумажки писать, а чётко выполнять полученные указания да не болтать лишнего.

После прохождения в помощниках всего лишь двухмесячных неофициальных оперативных университетов Богданов тем же окротделом ОГПУ, решившим, видимо, что время не терпит и науки хватит , командируется уже на самостоятельную чекистскую работу «специально по борьбе с кулачеством» в качестве районного уполномоченного ОГПУ по Мяксинскому району Ленинградской области.