Игорь Галкин - Воспоминания. О светлом и печальном, веселом и грустном, просто о жизни

– А спорщик был большой. Да ты у Гриши пораспроси. Он и сам в деда пошел, любил со стариками разговаривать о прошлом. Бывало, приедет из Архангельска-то и все вечера со стариками в разговорах.

Мамин брат и мой дядя Гриша был человек пытливый и въедливый, он вознамеривался даже докопаться до происхождения фамилий – Высотины по их с мамой линии и Галкины по линии папы. Ничего не узнал, но о Федоре Высотине мне кое-что рассказал. И про его любовь к спорам.

Федор Высотин, по словам дяди Гриши, был человеком сметливым, хитроватым и с чувством юмора. Во второй половине ХIХ века на севере (Архангельская губерния) крестьяне жили общинно. Там не существовало крепостного права. Север осваивали лихие новгородские мужики, часто не ладившие с общими правилами, за что получили прозвище ушкуйников. Свои пашни, покосы, выруба общины периодически перераспределяли между семьями в зависимости от изменения количества едоков и трудоспособных. Все решали, хотя и не без шума, но в пределах своей общины. Труднее было проводить границы между другими общинами, то есть деревнями, и оценивать качество земель, связанное с налогообложением.

Община, в которую входила деревня Чистое Туймино (ныне – Филимоновская), где жили и Высотины, и Галкины, постоянно конфликтовала с деревнями Плоское и Усть-Подюга по поводу границы их земель. Федора Высотина и отправляли всем миром решать эти споры, да не прогадать дело. А он где хитростью, изворотливостью, напористостью, а где и подкупом землемеров умел защитить интересы своей общины. Вот и получил прозвище «Семерых переспорит».

Еще одну фразу сохраняли долго в своей памяти старики. Это о том, как Федор Высотин улаживал дело с землемерами, оценивавшими качество земли, а от качества зависели подати государству. Довольный сделками он рассказывал односельчанам:

– Идем с землемером-то по поляне или урочищу. Он-то уж устал и ноги мокрые, я ему: ты постой тут, один пробреду и тебе крикну, что за земля. И кричу: записывай: стою на мокре, худа землица – болотина. А сам-то стою на сухе и на ус мотаю, на что-нибудь да пригодится. А в книгу землемерскую пишем – болотина.

Так плодовитые земли выдавались за болота. Крестьяне радовались снижению податей и поили его. Как-то в Усть-Подюге он пировал неделю или больше. А сам Федор это так рассказывал:

– Попировал я и решил домой воротиться. С горы-то смотрю на деревню: думал, пока я пировал, мужики хоть крыши на домах-то переберут. А то ведь срам один. Нет, смотрю, не починили. Худы крыши. И говорю себе: я еще пойду, попирую, может изменится что-нибудь в Чистом Туймине.

Если удастся продлить это родовое повествование, мы можем рассудить, осталось ли что от характера и привычек Федора Высотина в последующих поколениях. Так же как и от второго прадеда – Капитона Рудакова.

А теперь, чтобы не прерывалась связь времен, продолжим рассказ о преемниках Федора Высотина.

Его сын Степан Федорович Высотин, вопреки колючему и хитроватому отцу, был, по свидетельству мамы и трех ее братьев Григория, Андрея и Аркадия, человеком мягким, незлобивым, спокойным и уравновешенным. И, судя по всему, не очень приспособленным к нелегкой крестьянской жизни тех лет, когда хоть в общине, хоть на отрубах практически все зависело от физической силы, от ручного труда, а значит, от количества работающих. А северная земля, приполярная природа и климат неблагодарны. Тем более в условиях натурального хозяйствования. И ранее там трудно выживали поморы и охотники, а землепашцам без лесного и морского промысла была просто беда.

Наши предки, по нынешнему административному делению, жили в Вельском районе, который был в южной части Архангельской губернии – в непосредственной близости к нынешней Вологодской области где-то на широте Великого Устюга. В советское время административные деления переиначивались, и наш дядя Гриша больше называл пространство от Белого моря до вологодской границы не губернией, а Северным краем. И работал он в комитете комсомола Северного края.

Лесов и болот там, верно, много. Хороших почв – мало. Еще в двадцатые годы там частично использовалось подсечное земледелие, когда расчищалась от леса поляна, засеивалась сначала льном, потом два-три года почва родила другие культуры и истощалась, забрасывалась на произвол природы. Что такое – спилить вручную деревья, выкорчевать их без техники, взрыхлить сохой – это тяжелейший труд. Труд, результаты которого исчезают уже через три года.