Виталий Воротников - А было это так… Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС

23 августа.Парад войск и многочисленная демонстрация. Бесконечное скандирование лозунгов, шум оркестра. Все это – четыре с лишним часа.

Вечером в совпосольстве. Беседа с Я. Арафатом по его просьбе. Хочет встречи с руководством в Москве, объяснил ситуацию на Ближнем Востоке, в Палестинском движении. Я обещал передать его просьбу Черненко. Встреча с П. Миретом (Куба). Доверительный разговор с послом Е.М. Тяжельниковым.

Вечером прием от имени Н. Чаушеску. Он подчеркнуто внимателен. Вошел в зал, слева поддерживая под локоть меня, а справа – главу делегации Китая. 24-го – выступление перед дипсоставом посольства и отлет.

30 августа.Политбюро. Вел заседание М.С. Горбачев.

Перед началом в Ореховой Горбачев повел разговор о приближающемся 73-летии К.У. Черненко и награждении его. Накануне, рассуждая, что дата не круглая, решили ограничиться орденом Ленина. Но встал вопрос, как отнесется к этому сам Константин Устинович. Поручили Горбачеву переговорить с именинником. И вот сейчас он говорит: «Подходил к этому вопросу издалека, прямо не назвал, что имеется в виду, попытался сделать так, чтобы Черненко сам понял. Но собеседник говорит: „Как вы решите – восприму с удовлетворением“». Горбачев сделал вывод, что тот имеет в виду третью Золотую Звезду Героя Соцтруда. Во всяком случае, Горбачев склонился к тому, чтобы «не обижать Генсека». Как шел у них разговор на самом деле – неизвестно. Но согласились с мнением Горбачева.

1 сентября.Был у М.С. Горбачева.

Михаил Сергеевич рассказал, что Д.Ф. Устинов на Совете обороны внес предложение об образовании групп военных округов по направлениям (Западное, Закавказское, Среднеазиатское и др.). Речь шла и о назначениях. В частности, Дмитрий Федорович предложил переместить начальника Генштаба Н.В. Огаркова на Западное направление. Я несказанно удивился. Почему? Горбачев ответил, что не знает. Видимо, возникли разногласия.

В тот же день мне позвонил Н.В. Огарков. Он только что вернулся из отпуска. Встревожен. Говорит, что ему предложили другую работу. Просит встретиться. Я сказал, что сегодня узнал эту «новость» от Горбачева. О встрече. Давайте сначала проясним ситуацию. Николай Васильевич согласен.

4 сентябрявечером он вновь позвонил мне. Не вдаваясь в подробности, коротко сказал: «С Д.Ф. Устиновым у меня разлад, видимо, я упрям. Хотел бы встретиться с К.У. Черненко и М.С. Горбачевым». Я сказал, что поговорю с ними, а 13-го жду его у себя в Совмине.

13 сентября.Заседание Политбюро ЦК.

В Ореховой перед заседанием К.У. Черненко информировал о просьбе С.И. Аллилуевой помочь ей возвратиться с дочерьми в Союз. Зачитал ее письмо. В нем – тоска по родным местам. Сказывается и возраст. Пишет, что надо определить наконец пристанище, сколько можно менять материки и страны. Взрослеет дочь, она не знает своего народа. Попробую прижиться в Москве. Тянет и в Грузию, на землю отца. Пишет из Англии. (Договорились отнестись к просьбе положительно. Назначить пенсию, дать квартиру, если пожелает, и работу. Поручить Шеварднадзе взять под опеку.)

Вечером 13-го принял Н.В. Огаркова. Состоялся обстоятельный разговор о предстоящем его перемещении с поста начальника Генерального штаба Вооруженных Сил. По его мнению, главная причина – разногласия с Д.Ф. Устиновым по ряду проблем военного строительства. Вопросы здесь возникли давно. Упрямство и авторитет Н.В. Огаркова, видимо, раздражали Д.Ф. Устинова. «В Генштабе многие смотрят в рот министру, – говорил Николай Васильевич. – Я не могу так. Не знаю, что делать. Перемещение преподносят как укрепление важнейшего направления – западного».

С Н.В. Огарковым мы знакомы с середины 60-х гг. по Куйбышеву. Он тогда был командующим ПриВО, членом бюро обкома партии. Человек незаурядный, эрудит, настоящий профессионал, получивший высшее инженерное и военное образование, участник Великой Отечественной войны, он заметно выделялся среди своих военных коллег. У нас сложились добрые, товарищеские отношения, которые мы поддерживали и в последующие годы. В период работы послом на Кубе я, бывая в Москве, несколько раз заходил к нему, как к начальнику Генштаба, и к министру обороны Д.Ф. Устинову по делам нашей учебной бригады, находившейся на Кубе. Так что отношения у нас не прерывались. Мне запомнилось, как во время одной из бесед в его московском кабинете позвонил С.Ф. Ахромеев. И он, отвлекшись от беседы, несколько минут говорил, а вернее, слушал Сергея Федоровича. По репликам я понял, что речь шла об Афганистане. Согласившись с какими-то предложениями, он, вернувшись к столу, обронил: «Вот. Докладывал Ахромеев. Опять неприятности. Увязли мы в этой чертовой войне. Ну ладно. Вернемся к кубинским делам».