Валерий Поволяев - Жизнь и смерть генерала Корнилова

Через два дня Корнилов выехал в Россию.

Петроград встретил его мелким, схожим с пылью, дождём и резкими порывами ветра, приносящимися с Невы. Вода в Неве была тёмная, с сизым, мертвенным налётом, в городе, кажется, пахло гнилью.

Улицы были забиты мешочниками и расхристанными солдатами-резервистами, которые ходили по домам и клянчили деньги. Карманы у резервистов были набиты семечками, на шинелях и гимнастёрках гроздьями висела подсолнуховая шелуха. Корнилова от вида таких солдат передёргивало, он брезгливо отворачивал голову в сторону.

На вокзале Корнилов сел в пролётку и поехал на Пятую линию Васильевского острова, в дом номер восемь, где семья Корниловых снимала квартиру.

Первой в прихожей к отцу кинулась Наташка. Господи, как она выросла, стала уже самой настоящей дамой. Корнилов ощутил, что ему сдавило виски.

— Папа, папка приехал! — Наташка повисла у него на шее. Поцеловала отца в одну щёку, потом в другую. На глазах у неё появились слёзы радости.

Следом в прихожую торопливо выбежала Таисия Владимировна, за ней — крутолобый незнакомый паренёк с внимательными глазами. Это был Юран, Юрка, сын... У Корнилова сжалось сердце.

— Папка! — Наташка продолжала висеть у него на шее.

Корнилов вместе с дочерью, не отпускающей его из своих объятий, сделал шаг вперёд, ощутил неожиданно, что усы у него сделались мокрыми, солёными, в мозгу мелькнуло укоризненное: «Расквасился...» — он неловко, одной рукой обнял Таисию Владимировну.

— Папка! — в очередной раз взвизгнула Наташка и умолкла.

— Дайте мне хоть сына обнять, — попросил Корнилов.

Когда ахи-охи улеглись и Корнилов в прихожей стянул с себя сапоги, переобувшись в лёгкие кожаные тапочки, он спросил у Таисии Владимировны:

— Вы хоть письма мои, которые я из лагеря посылал через Красный Крест, получили?

Таисия Владимировна стёрла с глаз слёзы:

— Получили.

— Я очень тревожился: как вы тут без меня? Время-то военное, затолкать, растоптать кого угодно могут...

— Знаю одно, Лавруша, — сказала жена, — в немецком тылу находится шестьдесят русских генералов.

Эту цифру, в которую не хотелось верить, на следующий день подтвердил встреченный в штабе генерал, давнишний знакомый Корнилова.

— Вы все как сговорились, — невольно воскликнул Корнилов. — Вчера жена мне тоже назвала цифру шестьдесят. — Корнилов удручённо качнул головой. — Шестьдесят русских генералов в плену — это национальная трагедия.

Генерал мрачно кивнул:

— К сожалению, что есть, то есть. Обстоятельства сильнее нас. Но... — генерал взял Корнилова под локоть, — из шестидесяти попавших в плен генералов в строй вернулись только вы один.

Но этот разговор произойдёт завтра, а сегодня Корнилов находился дома. Этой встречи он так долго ждал...

— Всё, больше я ни тебя, ни детей от себя не отпущу, — сказал он Таисии Владимировне. — Мне, как генерал-лейтенанту, даже на фронте положены сносные условия. Будете жить вместе со мной, а во время боевых действий — перемещаться во второй эшелон и двигаться вместе с ним. — Он вновь обнял жену, прижал её голову к груди, носом зарылся в волосы, втянул ноздрями сухой приятный запах.

— Я приготовила к твоему приезду праздничный обед, — шёпотом, едва различимо произнесла Таисия Владимировна.

— Я слышал, в Петрограде плохо с продуктами?

— Плохо, — призналась Таисия Владимировна, — но я кое-что достала к твоему приезду... Мы так ждали тебя!

— Больше ты ни в чём не будешь нуждаться, — пообещал Корнилов.

Перед окном жалобно тряс ветками, ссыпая с крупных тяжёлых листьев плотную морось, каштан, несколько маленьких птичек сбились в плотную стайку под шапкой перехлестнувшихся веток, не пробиваемых сверху водяной пысью, и заглядывали в квартиру наёмного дома Мейпариани, в которой горел электрический свет. Внизу, в выбоинах асфальта, пузырилась тёмная холодная вода.

Корнилов подумал, что какой бы тяжёлой ни была доля солдата, — неважно, в каком чине этот солдат находится, в генеральском или он обычный рядовой, — его жизнь всегда бывает легче, если у него хорошо прикрыт тыл, есть дом, где можно отлежаться, залечить раны, есть очаг, около которого можно обогреться...

Тыл у Корнилова был прикрыт надёжно.

На следующий день Корнилов появился в военном министерстве. Первая встреча — в коридоре, с осанистым человеком в генеральской форме, неторопливо шагавшим по зелёному ковру с папкой в руке. Корнилов прищурился, стараясь разглядеть лицо генерала — в плену у него стали сдавать глаза, — тот тоже пригляделся к нему и обрадованно вскинул руки: