Филип Гоулд - Когда я умру. Уроки, вынесенные с Территории Смерти

Вот такой поворот. Мне представлялось, что где-то в моих внутренностях блуждает пара бесхозных раковых клеток, но уж никак не здоровенная вырвавшаяся из-под контроля опухоль, продирающаяся вверх по пищеводу наподобие злобного пришельца из киноужастика. Дэвид предложил программу возможного лечения. Оно должно было начаться с химиотерапии, за ней могла последовать операция, потом еще химиотерапия, а в завершение – облучение.

И тут я четко увидел свои перспективы – меня ждет все то, что я уже проходил, но теперь, как заботливо указал Дэвид, операция будет не рядовая, а из разряда самых сложных, теперь помимо химии меня ждет радиация, но при этом шансов выжить остается намного меньше.

В первом раунде я как-то обошелся без радикальной хирургии, но во втором я ее получу по полной программе, и это в момент, когда у меня осталось несравненно меньше сил. Было впечатление, что боги наказывают меня за то, что на первом этапе у меня было недостаточно решимости.

Мне было очевидно, что планы Дэвида представляли собой не дорожную карту, указывающую прямой путь к цели, а всего лишь догадки, как можно выкрутиться из этой ситуации. Дэвид записал свои предложения на клочке бумаги, придав им некое подобие серьезности. Но правда состояла в том, что нам предстоял полет вслепую. Если метастазы распространились по организму, никакие меры мне уже не помогут. Если опухоль не уменьшится под воздействием химиотерапии, то продолжать ее будет бессмысленно, а операция станет фантастически сложной, если не вовсе невыполнимой.

Однако при всех сложностях Дэвид подарил мне надежду, а именно это мне и требовалось. Дела обстояли не слишком хорошо, на зато на руках у меня имелся этот клочок бумаги. Передо мной снова замаячило некое подобие дороги.

Терять время было нельзя. Дело происходило в четверг, а химиотерапия должна была начаться уже во вторник. Та оперативность, с которой врачи принялись за дело, вызвала у меня уважение, но при этом и тревогу. Рак нужно было остановить.

На этот раз протокол химиотерапии оказался уже другим, так как Дэвид опасался, что опухоль приобрела некоторый иммунитет к тем лекарствам, которые использовались в первый раз. Он сказал, что мне скоро станет легче глотать, облегчение должно непременно наступить, и оно станет подтверждением, что опухоль уменьшается. Идея состояла в том, чтобы по возможности под воздействием химии сжать опухоль почти до нуля.

Объяснения Дэвида выдали его собственное беспокойство. Каждый раз, когда я обращался в больницу в процессе лечения, они спрашивали, как мне глотается. А с этим у меня не было никаких улучшений. Я уже конкретно ощущал свою опухоль, и она, судя по всему, продолжала расти как ком в горле. И боль нарастала с каждым днем.

После двух сеансов Дэвид прекратил химиотерапию по первому рецепту и снова записал меня на сканирование. Позвонил Каз и попросил, чтобы я зашел к Дэвиду, из чего я сделал вывод, что дела мои совсем плохи. Выяснилось, что рост опухоли прекратился, но ее размеры не изменились. Мне сказали, что это не страшно, но протокол химиотерапии сразу же поменяли, вернувшись к тому, который использовался в первый раз, то есть к EOX. И снова спрашивали, не стало ли легче глотать, но легче не становилось. После первого сеанса Дэвид заказал новую томограмму, но результаты были все те же – рост опухоли прекратился, но ее размеры не изменились.

Дэвид сказал, что нам ничего не остается, кроме хирургического лечения. Никто не знал, возможно ли оно вообще, но если возможно – откладывать нельзя. У меня создалось впечатление: если сейчас эту опухоль не остановить, она сделает завершающий решительный бросок.

Я провел вечер с Тони Блэром. Не то чтобы я плохо себя чувствовал, но решимости у меня уже не было. Я не видел никакого выхода. Но почему так случилось? Первый диагноз я понял и принял. Я подцепил рак, как это может случиться с каждым, и я поборол его, действуя со всей решимостью, которая была мне по силам. Я принимал все прописанные таблетки, соглашался на все процедуры, делал все, что от меня требовалось, прошел через критические два года, и все-таки эта зараза вернулась. Почему она снова здесь?

Тони выдержал секундную паузу и медленно сказал: «Потому что рак не был вылечен. Он не смог покончить с тобой с первого раза, но он хочет реванша. Ты изменился, но не настолько, насколько было нужно. Теперь ты должен перейти на еще более высокий духовный уровень. Используй возвращение болезни для того, чтобы найти истинную цель в жизни».