Василий Шатилов - А до Берлина было так далеко...

К выполнению плана личный состав приступил с настроением. Рубили лес, готовили срубы для дзотов, блиндажей, землянок, сплавляли их ночью по реке Ловать на передовую. За первой позицией строили бани и укрытия для, лошадей и машин. Командование дивизии и штаб находились на местах проведения инженерных работ с утра до ночи, а дивизионный инженер майор Серафим Иванович Дудин, по-моему, вообще не спал.

Как-то под вечер подошел я к группе саперов. Они готовили срубы. Красноармейцы тесали бревна, строгали доски. Поздоровался и спросил:

— Тяжело?

— Нет, мы привыкли к работе, — ответили они почти в один голос.

Но я заметил, что при этом один солдат спрятал руки.

— Что с руками? Покажите!

Старший сержант Георгий Исаелян ответил:

— У нас мозоли. Но тяжело в работе, легко будет в бою. А мозоли заживут.

Всей группе была объявлена благодарность. Впоследствии Исаелян стал первым кавалером ордена Славы на Северо-Западном фронте.

Итак, работали все: саперы, артиллеристы, связисты, стрелки, шоферы и даже писари. Каждый понимал — дело это нужное.

К началу октября в основном закончили оборонительные сооружения и траншеи. В каждом полку на более опасных направлениях построили опорные пункты. Оборонительный рубеж дивизии стал почти неуязвимым как с воздуха, так и с земли.

После тщательной проверки дивизионным инженером Серафимом Ивановичем Дудиным с группой командиров я доложил командующему 27-й армией генерал-майору Федору Петровичу Озерову о готовности оборонительного рубежа к зиме. Он лично решил проверить готовность и приехал в полном составе Военного совета. Они прошли по траншеям, побывали в землянках, в блиндажах, осмотрели опорные пункты, бани, укрытия для машин и лошадей.

Тут хочется еще раз сказать о целесообразности сделанного.

Если раньше в полосе обороны дивизии мы теряли ежедневно 4–5 человек убитыми и ранеными, то теперь 1–2 человека. И самое главное: ожила оборона, стрелки и пулеметчики смело вели огонь по появляющимся целям противника. На передовой без опаски стали ходить в полный рост по траншеям и ходам сообщения. Бойцы отдыхали в теплых и безопасных землянках.

В дзотах были установлены и хорошо пристреляны пушки и пулеметы.

В обороне всегда дни кажутся длинными. Между сутками нет разрыва. Кончались одни — начинались другие…

В середине октября, когда мы в основном закончили строительство оборонительных сооружений, как-то я шел по берегу Ловати, размышляя о путях активизации нашей обороны. Прихваченные холодком, листья осыпались с деревьев, легкий печальный их шорох напоминал о метельной зиме. Кое-что уже было сделано. Дорога Старая Русса — Рамушево была разбита на участки. Ответственными за наблюдение были конкретные командиры. Дежурили от зари до зари. Не то вдруг безнаказанно проскочит фашист. А что, если еще выделить по нескольку кочующих орудий в каждом полку? Они будут вызывать огонь противника на себя, а сами быстро менять огневые позиции, чтобы ввести фашистов в заблуждение относительно состава, расположения и системы огня нашей артиллерии. Для этой же цели в стороне от огневых позиций можно оборудовать ложные огневые позиции, где установить макеты орудий и минометов…

Как известно, с первых месяцев Великой Отечественной войны в нашей стране началось массовое снайперское движение. Снайперов готовили на специальных сборах, курсах, в снайперских школах, в организациях Осоавиахима и Всевобуча. В мае 1942 года для поощрения отличившихся снайперов был установлен нагрудный знак «Снайпер».

По всему Северо-Западному фронту также началось снайперское движение.

В нашей дивизии были организованы снайперские курсы ведения меткого огня из всех видов оружия. К празднику Великого Октября в 1943 году у нас насчитывалось квалифицированных мастеров-снайперов 117 человек и, кроме того, добровольцев-охотников 587 бойцов, десятки снайперских расчетов пулеметов и пушек. День ото дня рос боевой актив истребителей фашистов. Днем гитлеровцам жизни не было от наших снайперов, а ночью их бомбили легкие ночные бомбардировщики У-2 (По-2). Один из немецких офицеров, попавших к нам в плен, рассказывал:

— За последние недели ночами не спим. Только стемнеет, как начинают то тут, то там рваться бомбы. Это страшно пугает, угнетает. Страстно желаем, чтобы самолеты скорее улетели. Но они бомбят и бомбят…

Действительно, рамушевская горловина и дорога Старая Русса — Рамушево превратились для фашистов в «коридор смерти». Так говорили сами немецкие солдаты.