Василий Шатилов - А до Берлина было так далеко...

На разборе итогов отгремевшего боя я еще раз напомнил командирам частей о том, что успех преследования противника зависит прежде всего от ведения непрерывной разведки, которая должна быть организована не только в своей полосе, но и в соседней. Должно быть налажено взаимодействие. Решение следует в этой ситуации принимать быстро. Промедление здесь, как говорят, смерти подобно.

Вот в начале боя подполковник Воронин сомневался в его успехе, но, убедившись в правильности принятого решения, активно ввел в бой свои батальоны, а это решило исход боя…

После разгрома неприятеля на рубеже Морино, Панкратово я поехал на новый командный пункт в поселок Михайловский.

В эти дни неожиданно наступила сильная оттепель. Вдоль дороги стояли брошенные автомашины, орудия, повозки с различным имуществом. Двигались медленно. Вскоре забуксовал и наш «виллис». Я вылез из автомашины. Подошли бойцы, с шутками помогли вытолкнуть машину из грязи.

Мы подъехали к избе, на крылечке которой стояла хозяйка. Она встретила нас с доброй улыбкой:

— Пожалуйста, входите в горницу.

Вошли в горницу: чисто, тепло, на столе уже стоял горячий самовар. Сели за стол. После трех выпитых стаканов горячего чая усталость взяла свое. Забрался на теплую русскую печь и сладко заснул. Сколько спал, не знаю, но сквозь сон вдруг услышал:

— Товарищ полковник! Товарищ полковник! Я с трудом открыл глаза. Это меня зовут. Возле печки стоял старший лейтенант Курбатов.

— Вставайте! К вам настойчиво рвется священник по какому-то важному делу.

Я спросонок не сразу понял — зачем, по какому делу потребовался я попу. С 1925 года ведь неверующий. Слез с печи, и тут же ко мне шагнул в полном облачении, в ризе, с крестом на груди священник.

— Мне необходимо ваше разрешение на проведение служения по случаю освобождения псковской земли от нашествия фашистов.

Я, скажу честно, растерялся, не знал, как поступить.

— Через полчаса дам ответ.

Тут же посоветовался с начальником политотдела подполковником Хромовым. Он тоже не знал, как быть. Тогда позвонили члену Военного совета армии генералу Д. Е. Колесникову. Он подумал и сказал:

— На пользу делу — пусть служит, да только пусть добавит при службе, что город Холм тоже освобожден от немецко-фашистских оккупантов.

Вскоре раздался колокольный звон. Я вышел на крыльцо, давно такого перезвона не слышал. Вспомнил, как, бывало, мальчишкой на святки залезешь на колокольню и перезваниваешь в лад маленькими колоколами с большими.

По улицам пошли богомольцы.

После окончания молебна зашел ко мне начальник политотдела Степан Лаврентьевич Хромов и рассказал:

— Когда собрался народ, появился священник в тяжелой золотой ризе, махнул крестом, и все замерли. Он начал проповедь: «Мы беспощадны к врагу! Мы за святое дело, за освобождение! Так встанем, братья и сестры, все как один на защиту Родины!» Читая, он то повышал, то понижал голос до шепота. В заключение хор исполнил «Слава Красной Армии». Народ остался доволен службой…

За пять дней наступательных боев дивизия освободила 210 населенных пунктов и вышла на рубеж в девяти километрах восточнее города Дно.

В круглой чугунной печурке тихо потрескивали дрова, от нее веяло теплом. На самодельном столике покачивается язычок коптилки. Передвижной наблюдательный пункт оперативной группы — машина «додж», на три четверти крытая фанерой, утепленная, поставленная на широкие полозья, подцеплена к трактору-вездеходу. Он медленно тянет ее по глубокому снегу за передовыми отрядами, которые идут параллельно отходящим подразделениям противника, а иногда обгоняют их, отрезают им пути отхода, но бывает, что и отстают от бегущих фашистов. Идут смело и решительно в темную ночь и неизвестность. Радисты то и дело запрашивают командиров передовых отрядов о достигнутых рубежах, о действиях противника. Мы в свою очередь наносим на карту полученные сведения.

— Завтра праздник — день Красной Армии, — вслух размышлял я. — Надо нам взять Дно! Вот это был бы подарок!

Добылев открыл дверцу и сердито сказал:

— Ну и погода! Задерживает наше наступление. Если так будет вьюжить и дальше, мы до утра не доберемся и до хуторов.

Я выглянул на улицу. Сильную оттепель сменил крепкий мороз, метель прямо гнала по голубоватому затвердевшему насту бесконечные ленты сухого колючего снега. Целые снежные перевалы вставали на пути главных сил дивизии. Они отстали от передовых отрядов.