Оказывается, меня, молодого диверсанта, сброшенного с самолета где-то под городом Гродно, схватили фашисты и притащили в комендатуру, которую возглавлял не кто иной, как Рудольф Иванович Абель, знаменитый советский разведчик, ибо он, оказывается, начал свою карьеру в… гестапо. И что этот советский гестаповец дал мне такого пендаля под жопу, что я бежал аж до самой Москвы, чтобы продолжить свою героическую жизнь. А потом, что самое невероятное, у нас состоялась много лет спустя тайная встреча в Вашингтоне в парке для верховой езды, где Абель выступал уже в качестве шефа нелегальной резидентуры в США, а я — его нового заместителя, приехавшего с паспортом канадского гражданина Гордона Лонсдейла. Прочитав сей отрывок, сам Абель, чуть не задыхаясь от смеха, сказал, что если у него начнется астма, то он подаст в суд на автора… Да, противно все это. Иногда у меня создается впечатление, что кто-то настойчиво пытается представить меня читающей публике в роли какого-то детективного полуидиота, который в подметки не годится агенту 007, то бишь Джеймсу Бонду…
Помолчали. Ошеверов, который слыл большим ценителем прекрасного пола, ни к селу ни к городу спросил:
— Ну а если тебе, Конон, необходимо было сделать дорогой подарок, например, любимой женщине… И вообще как решались проблемы секса в твоем положении?
— Действительно, проблема не из простых. — Молодый улыбнулся. — Нелегал видит свою жену в лучшем случае один раз в году. В лучшем случае. Если же, находясь за границей, он в своем обществе ведет аскетический образ жизни и гордо не замечает женщин, могут начать ходить слухи о том, что сэр такой-то, видимо, имеет склонность к гомосексуализму. А это уже если не скандал, то факт, вызывающий пристальное внимание. А разведчику ни в коем случае нельзя выделяться из окружающих его людей. Но самое страшное — это настоящая, всеиспепеляющая любовь. Да, да, не смейтесь, ребята! Сколько великолепных профессионалов прошлого и не столь далекого прошлого погорели в постелях с любимыми женщинами. Поэтому если она, единственная и неповторимая, но не законная жена разведчика, скажем, в должности радистки резидентуры, то Центр ни одной минуты не потерпит вашего присутствия за рубежом. А вообще лучше всего не заводить никаких прочных связей…
— То есть как?
— Какой же ты настырный, Григорий Максимович! Ну представь себе, что ты уезжаешь на месяц в санаторий. Без жены. Что же, ты наденешь на себя пояс верности?
— Конечно, нет, — не раздумывая, ответствовал «Максимыч». — В санатории всегда найдутся незамужние женщины и дамы, которым надоели их спутники жизни. Но ведь это советский санаторий!
— Ну а почему ты думаешь, что в Англии нет таких же категорий женщин вне санаториев?
— Друг мой, — растроганно заявил Григорий Максимович, — я освобождаю Леню на три дня от работы в редакции, а ты расскажешь ему несколько новелл из своей необыкновенной жизни. Пусть их будет, скажем, пять. Договорились?
— Договорились. — Молодый грустно улыбнулся. — Только я боюсь, что у вас ничего не получится с интервью.
— Почему?
— Не все со мной так просто. Вот ведь «Мертвый сезон» и тот показали узкому кругу, да и то благодаря твоей помощи…
— Фильм — может быть. А интервью не притормозят. Кстати, в вашем ведомстве у меня много хороших друзей.
Притормозили. И надолго. Вежливый начальник пресс-бюро КГБ СССР сказал, возвращая гранки очерков автору: «Не пойдет. Не такое сейчас время, чтобы писать о советских разведчиках-нелегалах, тем более провалившихся. Странно, что это не понятно вам, нашему сотруднику. Публикуйте материалы о героях-разведчиках до 1945-го, а эти гранки лучше уничтожить». Но это было позже. А тогда, проговорив до утра, мы тепло попрощались с хозяином и вышли на улицу.
Уже начало работать метро и появились первые прохожие, спешившие на работу. Синоптики в ночных последних известиях обещали дождь, но небо было абсолютно чистым.
— Ты веришь в предсказания? — спросил я у Конона. Он улыбнулся.
— Если синоптиков, то нет, а вообще — да.
И вот тут я ему рассказал об одном странном случае из далекого прошлого, когда я вместе с родителями оказался в эвакуации в захудалом казахском городке Актюбинске. Основное ядро его населения составляли зэки, то есть отбывавшие разные сроки «враги народа» и разновозрастные профессиональные уголовники. С группой этих товарищей, многому меня научивших в ранней юности, мы оказались в марте 1943 года на актюбинском базаре. Помимо разного сброда от нищих до карманников здесь было полно цыганок, и одна из них, старая, замызганная бабка в разноцветных лохмотьях, привязалась к нашей подвыпившей компании, предлагая погадать и достоверно рассказать любому из нас о его прошлом, настоящем и будущем. Мы решили испытать правдивость гадалки.
Читать дальше