Исай Давыдов - Подвиг начинался в апреле

И только вот хлебозавод в поселке уже тогда отгрохали большой, мощный, с запасом на будущие времена.

На этот хлебозавод Маша Иванова пришла прямо из школы, в тридцать девятом году, ученицей. А уже через год стала лаборантом-аналитиком.

Когда началась война, Маша просила отправить ее на фронт в первые же недели добровольцем. Ходила в райком комсомола, ездила в городской военкомат за двенадцать километров, в центр Нижнего Тагила.

Однако на фронт Машу не взяли.

— Вот если бы вы были медсестрой… — сказали ей в военкомате. — Тогда, конечно, другое дело. Женщины-медики в армии сейчас нужны.

— Хорошо, я научусь! — пообещала Маша. — Тогда возьмете?

— Учитесь! — Работник военкомата улыбнулся. — Пройдете курсы — посмотрим. Может, к тому времени война закруглится…

И Маша пошла на курсы медсестер.

А когда они были окончены, об отправке на фронт уже и речи не велось.

— Вы должны помочь здесь, — сказали комсомолкам. — В наш город прибывают тысячи раненых. Они истекают кровью. Их трудно размещать. Не хватает медиков. Кроме вас помогать некому.

А раненых привозили на машинах и на подводах с вокзала в четырехэтажную школу на улице Ильича. Это была самая большая школа в поселке Вагонзавода. И в ней организовали госпиталь. В этом госпитале работала Маша Иванова.

А после дежурства, порой не отдохнув ни часа, Маша уходила в свою лабораторию на хлебозаводе. То, что девушки делали в госпитале, не считалось их основной работой.

В апреле 1942 года многие бывшие сандружинницы с Вагонки ушли в армию. И, как и Маша, защищали небо Москвы.

Бывшая тагильская лаборантка служила в 1-м отряде 9-го аэростатного полка, там же, где и Нина Двойникова. Пост располагался в сквере у Покровских ворот, совсем недалеко от кинотеатра «Колизей», где был КП отряда. На этом посту ефрейтор Маша Иванова и встретила бурю 21 апреля. Как и другие бойцы, Маша в те часы висела на стропах.

Но вот шквал со страшной силой ударил в хвост аэростата, и боковые тросы не выдержали, лопнули. Аэростат рванулся вбок, разбросал висевших на нем людей, задрал корму и выдернул из земли последний боковой металлический штопор, который еще удерживал это стремительное чудовище на месте.

Все произошло в один миг, никто опомниться не успел. За какое-то мгновение аэростат оказался на высоте почти тридцати метров. Маша с ужасом увидела далеко под собой фигурки суетящихся людей, увидела раскрашенные извилистыми коричневыми и зелеными полосами крыши высоких домов, увидела весь уходящий вдаль плавной дугой только-только зазеленевший Покровский бульвар.

Аэростат, задрав корму, висел в воздухе. Один лишь тонкий и ненадежный носовой трос связывал теперь с землей этого своенравного и непокорного зверя.

И Маша Иванова висела на аэростате. Одна. Никто больше не удержался.

Вокруг всего аэростата, близко к брюху, идет горизонтальный пеньковый трос, прихваченный к оболочке через каждый метр. Провисающие дугой метровые отрезки этого троса называются «гусиными лапами».

Вот такая «гусиная лапа» и оказалась у Маши под мышкой. Другой рукой девушка держалась за крепежный трос, которым аэростат привязывается к штопору.

Поняв, что произошло, Маша чуть сознание не потеряла от страха. Холодный пот выступил на лбу и на спине. Показалось, что вот-вот разожмутся пальцы — и конец, смерть.

«И аэростат унесет…» — подумала Маша.

Пальцы немели, затекали, Маша уже не чувствовала их, и, казалось, уже не могла ими управлять.

Почему-то вспомнилась басня о двух лягушках, которые попали в кувшин с молоком. Одна сказала: «Ну, все!» — и утонула. Другая билась-билась, сбила масло — и выскочила.

«Хорошо бы выскочить!» — подумала Маша.

Каким-то невероятным напряжением воли Маша еще крепче сжала пальцы, охватывающие трос, и изловчилась — повернула кулак так, что вокруг него намоталась петля троса. Все-таки дополнительная страховка!..

Маша слышала, как где-то внизу, под брюхом аэростата, равномерно свистит тугая струя газа. Значит, порвалась оболочка. Значит, водород постепенно выходит. Когда давление в аэростате спадет, он спустится сам, тихо и плавно. Надо только дождаться! Надо только не сорваться до тех пор!..

Порыв ветра налетел еще раз, аэростат снова рванулся и поднялся почти на пятьдесят метров над землей. Фигурки людей внизу стали совсем крошечными, а зеленые и коричневые полосы на крышах начали напоминать чем-то очертания полей и лесов.

«Камуфляж! — подумала Маша. — Обычный военный камуфляж. С самолета, наверно, совсем похоже на поля… А я так и не летала на самолете. Ни разу… Вот сорвусь — и уже никогда не полетаю… Наверно, не удержаться мне… Мамочка! Знала бы ты, где я!.. А может, еще продержусь?..»