Ираида Дудко - Энциклопедия наших жизней. Семейная сага «Созидание». 1968 год

Меня поразила белая шапочка, одетая на Розе. Она была в виде пилоточки, надвинутой на лоб. Сделана она была из какого-то пуха, который от движения воздуха красиво «волновался». Может быть, это был лебяжий пух, может ещё какой, но я тогда не просто позавидовала, а очень захотела такую шапочку.

При жизни мне не довелось обзавестись такой – же.

Но, однажды в магазине я увидела шапку из искусственного белого меха, типа кубаночки. Это дешевая шапочка, как не странно, мне очень шла, и я ей радовалась не меньше, чем, если бы имела такую, как у Розы.

Помню, в Люберецком универмаге, находившемся на площади, напротив вокзала, я увидела красные сапожки на небольшом каблучке. Они были из искусственной кожи, холодные. Но я их купила, потому что они очень подходили к моему красному пальто.

У меня много лет не было зимних сапог вообще, поэтому я всю зиму в них проходила. Мне очень нравился мой вид: красное в кудряшках пальто, красные сапожки и белая шапочка. (Как говорят – дурак красное любит).

Помню, когда я возвращалась однажды домой, случайно, где-то на Спортивной улице, лоб в лоб столкнулась с Виктором Розовым – моим вторым претендентом на женитьбу – соперником Виктора Дудко.

Мы на секунду остановились, и перекинулись несколькими фразами. Помню, он мне отпустил несколько комплиментов. А мне было приятно, что в этот момент я нарядно выглядела.

Больше с Виктором Розовым я никогда в жизни не встречалась.

На заводе я пользовалась относительной свободой. В Москве был дом научной пропаганды. Оттуда на предприятие периодически приходили пригласительные билеты на семинары, и тематические программы.

Обычно, главный инженер просматривал темы, и против некоторых писал – "Дудко – принять участие".

Ну, я и ездила с удовольствием – и в дом технической пропаганды, и на выставки. А потом коротко отчитывалась об услышанном, и увиденном.

Именно там я прошла курс обучения в вопросах "Научной организации труда", "Систем управления" и других модных направлений, ставших актуальными в эти годы.

Однажды я попала в доме научной пропаганды на семинар по моделированию одежды. Было очень интересно. В конце лекции и показа модной одежды, лектор (лекторша) сказала, что отрасль чувствует большие трудности в части отсутствия необходимых аксессуаров, например, пуговиц, пряжек, и других ярких и красивых деталей к костюмам.

У меня сразу же включилась фантазия. Ведь, всё это можно изготавливать из пластмассы…

Докладывая Юрию Витальевичу об этой поездке, я с энтузиазмом говорила о возможности изготовления на заводе этих всяких дополнений к одежде. Но… Мои предложения были проигнорированы. Я вот сейчас думаю – почему? Вероятно, нежелание взваливать на себя лишнюю обузу. Мороки много, заказы могут быть единичные, а возни с мелкими деталями – не перечесть. А, может быть, ещё что-то?

Я всегда помнила, что моя комсомольская карьера кончилась потерей комсомольского билета. Естественно, когда меня спрашивали – была ли я комсомолкой, я отвечала, что была, и вышла по возрасту.

Хотя Виктор был уже членом партии, я об этом не задумывалась. Но на заводе со мной беседовал секретарь парторганизации, и сказал, что ежегодно даётся «разнарядка» – принять в партию двух – трёх рабочих, и только одного служащего.

Мне было предложено начать готовить себя к приёму в партию. На заводе я проработала меньше двух лет. Рекомендации могут дать люди, которые знают меня хорошо. Одну рекомендацию мне обещали дать на заводе, когда исполнится два года стажа на этом предприятии, а вторую рекомендацию предложили получить у кого – ни будь со стороны. Я почему-то даже не задумалась над таким предложением, не приняла его в серьёз. Я видела в этом мероприятии – ограничение свободы личности, – в первую очередь, а во вторую – свободного времени: партийные собрания, поручения, учёба…

Это было не для меня. Хотя я уже начинала понимать, что партбилет – это, кроме ограничений, ещё и проход в "партийное общество", продвижение по карьерной лестнице и т. д. Но впереди ещё было время подумать.

Набираясь постепенно опыта, я начинала понимать, что кроме новых веяний в вопросах научной организации труда существует в стране ещё целый ряд других нерешенных проблем и трудностей.

Указания сверху спускались на предприятия в виде директив – "Разработать…", "Внедрить…" и т. д. Я имею в виду не научные учреждения и НИИ, а такие предприятия, как завод, на котором я работала.