М. Казаков - История ремесленного училища связи №9 г. Оренбурга

В ночь на 29 июня 1941 года мы были разбужены гулом и воем сирен фашистских самолетов. Была чудесная летняя ночь. Над нами в сторону Смоленска летело очень много, волна за волной, немецких самолетов. Казалось, что они летят неторопливо, спокойно, уверенно, как на какую-то повседневную работу, и лишь пронзительный, проникающий в душу вой их сирен сверлил мозг и вызывал безотчётную тревогу. Через несколько минут в той стороне, где находился Смоленск, как и в прошлый раз, взметнулось огромное зарево. Доносились тяжелые, глухие удары, как будто били по чему-то живому. Временами небо над городом озарялось особенно ярко от осветительных бомб, сбрасываемых на парашютах, иногда горизонт становился багровым и его прорезали многочисленные огненные вспышки. А немецкие самолеты продолжали пролетать над нами к Смоленску, волна за волной, добивать израненный город, и мы ничего не могли поделать.

Прошла пара тревожных дней. Приезжали некоторые родители из восточных, ещё относительно спокойных районов области за своими детьми. Связи со Смоленском так и не было. Где располагается наше областное управление трудовых резервов мне было не известно. С первого дня войны оно ничем не давало знать о себе. В один из таких тревожных дней, утром, я увидел в небе одиночный немецкий самолет. Это был разведывательный самолет, если не ошибаюсь, Фокс-Вульф, двухфюзеляжный, который за его форму называли «Рамой». Такой самолет уже не раз пролетал над городом с запада на восток. Но на этот раз они не полетел дальше, а покружил над нашим городом, как бы что-то высматривая и полетел обратно на запад. Это меня очень встревожило. Так было и со Смоленском: сперва днем «Рама» пролетала над нами в направлении Смоленска, а потом, когда темнело прилетали другие самолеты «Юнкерсы» и начинали бомбить город. Я понял – это разведка перед бомбёжкой. Я сразу же собрал всех преподавателей и мастеров производственного обучения и поручил им немедленно увести всех своих учеников в лес, который находился в 4—5 километрах от города. Я объяснил им, что перед бомбежкой Смоленска к нему каждый раз летала «Рама», а сейчас «Рама» кружила над нами и дальше не полетела, и что то, что случилось со Смоленском может сегодня случиться и с нами. Если же ничего ночью не случится, то не случится и с учащимися – ночь тёплая, и они с удовольствием переночуют на чистом воздухе. Рекомендовал работникам забрать свои семьи и присоединиться к учащимся. Что они и сделали.

Я остался в училище. Поскольку того работника, который должен был дежурить до утра я отправил со своими учащимися в лес, то я дежурил за него сам. Был тихий, тёплый, наполненный ароматом цветов июльский вечер. В 12 часов ночи меня сменил помощник по хозяйственной части Ильинский. Ночь была безветренной и тёплой, и я прилег на траве у края щели – укрытия, вырытой возле училища. Проснулся я внезапно от нарастающего шума. Прямо надо мной, очень низко, почти касаясь колесами деревьев, с ревом, в сторону Смоленска пролетел советский самолет «У-2». Я заметил красные звезды на его крыльях. Видимо, он убегал от немецких самолетов. Послышался воющий звук приближающихся фашистских самолетов. Раздались взрывы. Взрывной волной меня повалило на землю, я спрыгнул в щель-укрытие. Земля вздрагивала от тяжелых ударов, запахло дымом и гарью. Сколько продолжалась бомбёжка, я не заметил. Было уже совсем светло. Когда налёт окончился я побежал в райком и райисполком. Здание райкома было почти цело, но без окон и дверей. Внутренние перегородки были сорваны со своих мест и либо упали, либо стояли развернутыми на 90 градусов. В здании никого не было. Пол был усеян бумагой и битым стеклом от упавших книжных шкафов. На улице вокруг были разбитые здания, некоторые из них горели. Телефонной и телеграфной связи не было. Местное руководство куда —то исчезло. Я понял, что надеяться на чью-либо помощь нечего и оставаться в городе больше нельзя, тем более, что ещё вчера стало известно, что северо-западнее в 46 километрах от нас, у города Демидов идут бои, а находящаяся от нас в 28 километрах на юго-западе деревня Донег уже занята немцами и поэтому я принял решение увести всех учащихся и работников училища, которые этого пожелают, в глубокий тыл на восток. О своём решении я объявил им на месте ночлега в лесу. Велел всем никуда не расходиться и ждать меня, а сам с несколькими работниками училища отправился обратно в город за продуктами на дорогу. На наше счастье здание столовой было цело. Еще до налёта повара растопили плиту и начали готовить завтрак, который начинался в 8 часов утра. Во время налета они сидели в подвале, а завтрак варился сам по себе. За это время каша сварилась. Мы не стали её перекладывать в другую посуду, а залив топку водой, разобрали кирпичную кладку и весь котёл целиком поставили на телегу, погрузили хлеб и другие продукты, которые оказались в кладовой, а так же миски и ложки и эту подводу вместе с двумя поварихами (они дошли с нами до Оренбурга и работали в нашей столовой до конца войны) отправили в лес, к учащимся. Нам предстоял долгий и длинный путь, поэтому я послал за второй подводой, чтобы погрузить оставшиеся сухие продукты питания. Пока за ней ходили, а потом нагружали, я обошел все общежития и кабинеты училища, чтобы убедиться, что никто в них не остался. В одном из кабинетов я взял компас, и он мне очень помог в пути. В это время над городом опять появилась «Рама». Видимо её послали проверить качество «работы» юнкерсов. От неё вниз полетели листовки, небольшие белые листы на русском языке, а внизу мелким шрифтом выходные данные на немецком. В одной предлагалось солдатам и офицерам сдаваться в плен и гарантировалось хорошее обращение и питание, а больным и раненым лечение. В другой, призывали убивать комиссаров, коммунистов и евреев. Одновременно с листовками «Рама» сбрасывала какие-то прозрачные небольшие пластинки, которые падая вниз, воспламенялись.