Владимир Карпов - Маршал Жуков

18 августа 1965 года был подписан договор с АПН на издание книги. При подписании его Жуков сказал:

— Одно непременное условие: книга должна быть опубликована прежде всего в СССР, а потом уже за рубежом.

Договор подписан, но предстояла еще огромная работа над рукописью, о которой подробно рассказала в своих воспоминаниях редактор, ставшая и другом семьи Жуковых, Анна Давыдовна Миркина.

Трудности с рукописью были не столько трудовые, сколько бюрократические. Хотя и литературная работа давалась маршалу нелегко. Жуков целый день работал за письменным столом дома или в архивах. Пять-шесть часов почти ежедневно в архиве с документами и пять-шесть часов в своем кабинете на даче. Стол и полки были заполнены стопами книг по военной истории, мемуарные, философские труды, исследования по экономике и международным отношениям. Все это прочитывалось, делались необходимые выписки.

Наряду с работой над рукописью Жуков вел полемику в печати с авторами книг, искажавшими правду истории. Так, например, в журнале «Октябрь» были опубликованы воспоминания маршала Чуйкова В. И. «Конец Третьего рейха», в которых он утверждал, что войну можно было завершить в начале 1945 года и Берлин взять раньше — в феврале. И жертв было бы меньше. Редактор Военно-исторического журнала генерал Павленко организовал обсуждение воспоминаний Чуйкова и попросил, маршала Жукова дать свою ответную статью. Жуков принял участие в дискуссии и написал статью «На Берлинском направлении», в которой глубоко проанализировал стратегическую обстановку и очень убедительно доказал несостоятельность суждений Чуйкова.

Сложность творческой работы как бы она ни была тяжела, а порой мучительна, вместе с тем приносит и радостное ощущение созидания, когда постепенно прибавляются страницы в рукописи. Не говоря уж о завершении работы над книгой. Не зря писатели называют свой труд «сладкой каторгой».

После завершения приятных творческих мучений и отправки рукописи в издательство в марте 1966 года, в точном соответствии с договором, для Жукова наступил, как и для всех пишущих, период тревожных ожиданий. Что скажут? Как оценят строгие редакторы и всезнающие рецензенты? Для Жукова к этому еще прибавилась и горькая участь опального — пристальное внимание постоянно настороженных «верхов». Первые замечания «сверху» были на 50 страницах! Первым противником издания мемуаров маршала был главный идеолог, член Политбюро Суслов М. А.

«Инстанция» требовала убрать главу о репрессиях по отношению к командному составу Красной Армии и положительные характеристики Тухачевскому, Уборевичу, Егорову, Блюхеру и другим сослуживцам Жукова. Изменить отношение к политике партии перед войной и неудачам в первый год войны.

Миркина вспоминает:

«Стараясь щадить Георгия Константиновича, мы часто скрывали от него многие удары, которые обрушивались на будущую книгу. Георгий Константинович, конечно, понимал, что на нас «нажимают сверху», но, естественно, обрушивал гнев и раздражение на издательство, которое, как он полагал, работу над подготовкой книги вело недостаточно интенсивно».

Как рассказывал мне начальник Института военной истории генерал-лейтенант Жилин, в Главпуре была создана специальная комиссия, возглавлял ее зам. нач. Главпура генерал Карашник (Жилин был членом), третьим был полковник — профессор Деборин, преподаватель военно-политической академии. Эта комиссия тщательно изучила рукопись Жукова и сделала не только замечания о желательной правке, но и «помогла» маршалу, предлагая вставки. Читатели без труда обнаружат эти инородные вкрапления в текст книги, они касаются политической работы и пестрят цифровыми данными о работе промышленности и помощи тыла фронту.

В первой части моей книги о Жукове я писал о том, что добыл машинописный экземпляр рукописи маршала, и приводил примеры, как он резко отвечал на замечания консультантов. Не буду повторяться, но для оживления рассказа все же приведу два свежих эпизода.

На пожелание заменить название города Сталинграда (началось развенчание Сталина, город переименовали в Волгоград) Жуков возражал:

— Не знаю такого города, я воевал под Сталинградом. Прочитав письменные советы одного из экспертов, спросил:

— Он кто был во время войны? Капитан? Портфель за мной носил. А теперь берется рассуждать о плане операции...

— Но теперь он генерал, ученый, специалист по военной истории, — подсказывала редактор Миркина.