Владимир Карпов - Маршал Жуков

«Морально надломленный, доведенный до отчаяния несправедливостью обвинения, бессонные ночи... Не уснешь, постоянный свет в глаза... Не только по причине допросов и нервного напряжения, чрезмерная усталость, апатия, безразличие и равнодушие ко всему — лишь бы отвязались — потому и подписал — малодушие, надломленная воля. Довели до самоуничтожения.

Были минуты, когда я ничего не понимал... я как в бреду наговорил бы, что такой-то хотел убить такого-то».

Сколько же надо было «потрудиться» палачам, чтобы довести до такого состояния дважды Героя Советского Союза, бесстрашного летчика!

Что касается письма-заявления на маршала Жукова, о нем Новиков, давая пояснения суду, уже как свидетель по делу Абакумова, сказал следующее (он построил тезисы своих показаний в форме вопросов и ответов):

«Заявление на Жукова по моей инициативе?

Ответ. Это вопиющая неправда... со всей ответственностью заявляю, что я его не писал, дали печатный материал...

Дело было так: к Абакумову привел меня Лихачев. Не помню, у кого был документ... (Где уж помнить в том состоянии, которое Александр Александрович описал выше. — В. К.) Абакумов сказал: вот познакомьтесь — и подпишите. Заявление было напечатано... Ни один протест не был принят...

Потом заставили... Это было у Лихачева в кабинете, продолжалось около 7 — 8 часов...

Было жарко мне, душно, слезы и спазмы душили...»

А над ухом из бредового шума выплывало иногда лицо следователя, и слова его слышатся как из далека, как от кошмарного видения: «Так надо, подписывайте, по-вашему, не так, а по-нашему, так. Подумайте: по-вашему, вы не виноваты, а вы арестованы и только хуже сделаете себе...»

«Много времени спустя я понял, для чего надо было им такое заявление».

Вот так выбивались показания для того, чтобы обвинить Жукова.

Из последнего слова Абакумова на суде:

«...Я ничего не делал сам. Сталиным давались указания, а я их выполнял».

Да, много знал Абакумов! Даже после смерти Сталина 19 декабря 1954 года его приговорили к высшей мере, и в тот же день в 12 часов 15 минут (сразу после оглашения приговора) немедленно расстреляли.

Таким образом, на основании фальшивых и ложных обвинений маршал Жуков был снят с должностей. Сталина несколько шокировала поддержка Жукова боевыми соратниками, особенно маршалом бронетанковых войск П. С. Рыбалко. Но маховик расправы был запущен. Только Жуков приехал в Одессу к новому месту назначения, а из Москвы вызов — его как члена ЦК приглашали на Пленум ЦК. О том, что там произошло, сам Жуков рассказывал полковнику Светлишину так:

«Когда я увидел, что Сталин снова одет в довоенный китель, понял: быть «грозе». И опять не ошибся.

После рассмотрения политических вопросов и назревших проблем по восстановлению народного хозяйства пленум приступил к обсуждению персональных дел отдельных членов ЦК.

Семь человек, выведенных из состава ЦК, один за другим покинули зал заседаний. И тут я услышал свою фамилию. Каких-то новых фактов, доказывающих мою вину, не было приведено. Поэтому, когда мне было предложено выступить, я отказался от слова. Оправдываться мне было не в чем. Состоялось голосование, и меня вывели из состава ЦК.

Как только руки голосовавших опустились, я поднялся со своего места и строевым шагом вышел из зала...»

Кажется, все сделано для того, чтобы маршал надломился, не пережил унижения, оскорблений, несправедливости.

Но не из того теста был создан Георгий Константинович! После таких публичных надругательств он выходит из зала ЦК не сгорбленный и растерянный, а «строевым шагом». Огромный смысл имеет этот твердый шаг — его услышала вся армия, вся страна. Люди поняли: Жуков не пал духом, не сломлен!

Однако и Сталин понял по этому строевому шагу, что Жукова надо добивать!

Слух о приезде Жукова в Одессу быстро разнесли сами одесситы. Не было публикаций в газетах, ничего не сообщило радио, а знакомые и незнакомые при встрече спрашивали друг друга с радостно сияющими глазами:

— Слыхали — к нам едет Жуков?!

И не просто узнали об этом, а точный день и приблизительно час приезда стал известен.

Одесситы народ веселый, любят погулять, попраздновать. Ну, а приезд прославленного маршала, разве не праздник? Задолго до предполагаемого часа прибытия поезда жители города, взрослые и дети стекались к центральным улицам. Они были по-праздничному одеты и по-праздничному возбуждены. У всех букеты цветов. Был июнь — благодатный, цветочный, летний месяц. Каждый мечтал, если не вручить, то хотя бы бросить цветы в машину Жукову.