Владимир Карпов - Маршал Жуков

Объясняется такая поспешность просто: дома ждали неотложные и очень важные дела. Предлагаю вам познакомиться лишь с некоторыми заботами маршала только в те майские дни, о которых вы вроде бы уже все знаете.

Непрерывно продолжались работы по расчистке улиц и приведению в порядок коммунальных служб. Население Берлина с каждым днем увеличивалось, жители города, бежавшие в сельские районы от боевых действий и из страху, что русские будут чинить расправу, постепенно возвращались к своему жилью. В первой декаде мая их уже было 4 миллиона 200 тысяч. Главная забота в эти дни — как их накормить? Хоть и недавние враги, но теперь несчастные, испуганные люди. И вот опять небывалая в истории гуманность, извечная русская жалостливость к пострадавшим. Потянулись эшелоны с российским хлебушком в Германию. Своих голодных ртов не перечесть, и все же не отказали, помогли бедствующим немцам.

4 200 000 продовольственных карточек было отпечатано и роздано только в Берлине. По ним выдавались в сутки на человека 600 граммов хлеба, 80 г крупы и макаронных изделий, 100 г мяса, 30 г жиров, 20 г сахара, натуральный кофе. Не ошибусь, если скажу, что больше половины жителей нашей страны такого пайка не получали. Для тех, кто засомневается в этом, напомню: в сельской местности, в деревнях (а это почти половина населения) люди жили на «подножном корму», им такие пайки были бы как праздник.

Перед тем как Жуков встречался с высокими гостями, полным ходом шла подготовка к открытию коммерческой торговли. И с 10 июня приняли покупателей первые магазины. На Берлинер-аллее открылся ресторан на 500 мест, и на Самаритерштрассе на 120 мест. Гуляйте, берлинцы! Единственное преимущество победителям — вход в магазины для советских офицеров без очереди. А вот погулять и выпить в ресторане здесь у некоторых победителей, как говорится, «по усам текло, а в рот не попало» — в приказе Жукова был такой пункт:

«Запретить посещение ресторанов и магазинов рядовому, сержантскому составу и старшинам.

Коменданту города Берлина генерал-полковнику тов. Берзарину для охраны товарно-материальных ценностей магазинов и ресторанов установить необходимые круглосуточные посты, а также в районе магазинов и ресторанов во время их работы иметь постоянный офицерский патруль для поддержания надлежащего порядка».

Вот так, победа — славно, радость великая — прекрасно, но «надлежащий порядок» маршал поддерживал твердой рукой!

6 июня, как раз накануне прилета Гопкинса, к которому Сталин просил Жукова проявить особенное внимание, на маршала свалились вот такие заботы. Генерал Чуйков доложил: с уходом управления 1-го Украинского фронта некому будет обеспечивать 364 000 репатриированных граждан Советского Союза, ожидающих отправки на родину. Как быть с 500 000 человек (население Дрездена), продовольственным снабжением которых занималось раньше командование 1-го Украинского фронта? Ну и еще 25 000 раненых в госпиталях и немецких лазаретах, а количество репатриированных с каждым днем увеличивается. Как быть маршалу? Тут команды или распоряжения недостаточно, необходимы реальные продукты и медикаменты. А где все это взять, кругом развалины и пустые поля, которые только предстоит засеять. И медлить с решением таких проблем нельзя, люди имеют неисправимую привычку есть хотя бы один раз в день. А людей этих, как видим, миллионы. И взять им продукты негде. Думай, товарищ маршал, думай, на то ты и главноначальствующий.

Накануне первой встречи Жукова с Эйзенхауэром, из числа многих происшествий, неизбежных при таком многомиллионном скоплении людей, расскажу об одном, связанном с американцами. Происшествие это к прилету Эйзенхауэра достигло кульминации, но, как мы с вами уже знаем, Жуков не упомянул об этом случае ни единым словом, оберегая добрые отношения с союзником и считая, что своими силами разберется и справится с ЧП.

А события развивались так.

В советской зоне оккупации в поселке Волкенштейн (уезд Мариенбург) находился совершенно секретный завод немцев, на котором производились детали для самолетов-снарядов и фаустпатронов. Хозяин этого завода, он же конструктор многих деталей, сбежал и находился в американской зоне. 1 июня в 16.00 без пропуска от советского командования приехали на завод четыре офицера американской армии на грузовой машине. Они забрали у администрации завода ключи от сейфов с документами и начали погрузку на машину деталей, изготовляемых на заводе.

Немцы позвонили коменданту Мариенбурга, подполковнику Катышеву. Он немедленно прибыл на завод. Понимая ценность того, что хотят увезти союзники, фронтовик с ними любезничать не стал, а приказал американцам разгрузить машину и немедленно покинуть территорию, занимаемую Красной Армией. 2 июня в 21.00 в Мариенбург прибыл полковник американской армии Штаргервальд Иосиф Францевич и попросил разрешение получить с завода несколько деталей. О просьбе полковника было доложено «наверх», и, естественно, Жуков отказал, и полковник уехал ни с чем. Но американцам очень нужны были чертежи и детали фаустпатронов. 3 июня тот же полковник Штаргервальд прибыл к подполковнику Катышеву и стал его уверять, что получил разрешение от Репина, который был начальником Катышева, взять на заводе то, что он просил вчера. Катышев убедился, что у гостя нет письменного разрешения, и отправил его, как и накануне, с пустыми руками. Американцам надоели эти вежливые игры. И в дальнейшем они стали действовать, как в детективном фильме. 4 июня в 8 часов утра, когда многие еще спали, во двор завода въехали две грузовые машины с 12 американскими военнослужащими. Они перерезали телефонные провода, связывающие завод с Мариенбургом, и двинулись в заводской корпус. Но не тут-то было! Военный комендант Катышев предвидел, что соседи не остановятся на нескольких неудачных попытках захватить чертежи и детали, он усилил охрану завода. Оценив обстановку, «союзники» не решились вступить в бой с охраной — там были ребята фронтовой закалки. Детективный сюжет не получил продолжения с перестрелкой, трупами, захватом ценностей или пленников, в зависимости от того, чья сторона взяла бы верх. Американцы предпочли удалиться так же «по-тихому», как и приехали. Кстати, кроме чертежей в сейфе завода было еще 60 килограммов золота и платины, которые применялись для производства деталей.