Владимир Карпов - Маршал Жуков

Эту телеграмму первым прочитал Борман. Он пришел с ней к Гитлеру и с соответствующими комментариями очень в неблагоприятном смысле для Геринга, который, не дождавшись результатов битвы за Берлин, уже берет на себя обязанности главы государства, и что Геринг заказал самолет для того, чтобы вылететь в штаб Эйзенхауэра и лично с ним договориться о капитуляции на Западном фронте.

Телеграмма Геринга и комментарии Бормана потрясли фюрера, он сначала расплакался, а потом пришел в неописуемую ярость. Незадолго до этого Гитлеру доложили о том, что англо-американцы отказались от продолжения переговоров с генералом Вольфом. И теперь, получив телеграмму от Геринга, Гитлер понял, почему эти переговоры там прерваны: теперь все на себя берет Геринг, и с Гитлером уже не желают разговаривать через Вольфа.

Борман, давно ненавидевший Геринга и искавший возможность его убрать, решил воспользоваться удобным моментом и подсказывает фюреру, что за такое предательство надо бы Геринга расстрелять. Но Гитлер, несмотря на свою ярость, посчитал это чрезмерным. И тут же вместе с Борманом сочинил следующую телеграмму:

«Время вступления в силу закона от 29 июня 1941 г. я определяю сам. Я не лишен свободы действия. Запрещаю любой шаг в указанном вами направлении».

Одновременно Гитлер устно приказал шефу службы безопасности и СД Франконии обер-штурмбанфюреру Франку немедленно арестовать Геринга по обвинению в государственной измене. Приказ Гитлера был выполнен. Геринг арестован. Вместо него командующим ВВС назначен генерал фон Грейм, бывший командующий 7-м воздушным флотом.

В эти же дни вел активнейшие переговоры и рейхсфюрер СС Гиммлер. Он намеревался встретиться с Эйзенхауэром и через Бернадотта послал заявление:

«Я заявляю, что западные державы победили немецкие вооруженные силы. Я готов безоговорочно капитулировать на Западном фронте. Я готов также обсудить технические детали осуществления капитуляции немецких вооруженных сил в Дании и Норвегии».

Кроме этого, Гиммлер отправляет письмо и английскому фельдмаршалу Монтгомери с надеждой, что оно будет доложено и Черчиллю. В этом письме были и такие слова: «Теперь, когда Германия разгромлена, Британия осталась один на один с азиатскими варварами. Важно спасти живую силу Германии... Поскольку она вскоре вновь понадобится, чтобы вместе с англичанами драться против русских».

И еще в одну инстанцию обратился Гиммлер. Он послал обращение к главе временного правительства Франции генералу де Голлю: «Готов признать: вы победили! Но что вы станете делать теперь? Собираетесь положиться на англосаксов? Они будут обращаться с вами как с сателлитом и растопчут ваше достоинство. Или, может быть, вы вступите в союз с Советами? Они установят во Франции свои законы, вас же ликвидируют... В самом деле, единственный путь, который может привести ваш народ к величию и независимости, — это путь договоренности с побежденной Германией. Заявите об этом немедленно! Вам необходимо безотлагательно вступить в контакт с теми деятелями рейха, которые еще располагают реальной властью и готовы направить свою страну по новому пути. Они готовы к этому. Они просят вас об этом». Таким деятелем, готовым вступить в новые отношения, конечно же Гиммлер имел в виду себя.

25 апреля предложения Гиммлера были рассмотрены в Вашингтоне и в Лондоне. Но поскольку к этому дню уже советские войска, обойдя Берлин, соединились в Потсдаме, а части 1-го Украинского фронта встретились на Эльбе с войсками союзников, то теперь уже не было никакого смысла начинать переговоры с Гиммлером. И 28 апреля не только было отвергнуто предложение Гиммлера, но и по радио объявлено, что он вышел с таким предложением и что последовал отрицательный ответ западных держав. Это сообщение Лондонского радио было доложено Гитлеру.

Опять Гитлер теряет самообладание, впадает в ярость и, несмотря на то что Гиммлер начинал и вел эти переговоры с его благословения, на этот раз раздосадованный не столько действиями Гиммлера, сколько тем, что намерения о капитуляции перед западными союзниками срываются окончательно, Гитлер отдает приказ о розыске и аресте Гиммлера.

Фюрер приказал немедленно вызвать к нему представителя Гиммлера при ставке группенфюрера Фегелейна. Однако в служебном помещении, там, где должен был находиться Фегелейн, его не обнаружили. Гитлер кричал:

— Разыскать Фегелейна живым или мертвым!

И тут выяснили, что Фегелейн, спасая шкуру, еще три дня назад убежал из бункера фюрера.