Екатерина Глаголева - Людовик XIII

В первый раз дофина высекли, когда ему только-только исполнилось два года. «9 октября 1603. Проснулся в восемь часов. Капризничал, впервые выпорот», — записал Эроар. И далее, в записях от 22 декабря: «Король приехал в полдень, поцеловал его и обнял. Когда король ушел, он кричал, гневался — выпорот». Эту неприятную обязанность приходилось исполнять его гувернантке «Маманге». Бедная женщина разрывалась между жалостью к ребенку и долгом повиноваться королю, который отчитывал ее в письме от 14 ноября 1607 года: «Я недоволен Вами за то, что Вы не сообщили, выпороли ли Вы моего сына. Я желаю и приказываю Вам пороть его всякий раз, когда он упрямится или делает что-либо дурное, зная по собственному опыту, что нет ничего полезнее. Меня самого в его возрасте здорово драли, и мне это пошло на пользу, поэтому я желаю, чтобы Вы это делали и довели до него мои слова». В 1604 году дофина секли 15 раз…

Несмотря на это, мальчик беззаветно любил отца: при одном известии, что король в Сен-Жермене, он принимался скакать от радости. Зато отъезд отца неизменно повергал его в глубокую печаль, и слезы, которые он не в силах был удержать, могли растрогать Генриха до глубины души. С матерью же он прощался совершенно спокойно.

Но вернемся к обычному времяпрепровождению дофина. Днем, если было желание, он катался по дворцу в зеленой комнатной карете на собачьей тяге или терзал куклу-купидона. Когда в Сен-Жермене устраивали ярмарку, это событие нельзя было пропустить: мальчика сопровождала туда Маргарита Валуа, помирившаяся с бывшим супругом, которую дофин называл «мама-дочь моя», и покупала ему всё, что он просил, по большей части деревянные игрушки, например «жену, которая бьет мужа молотком по голове». Еще там продавались лошадки на колесиках, маленькие мельницы, тележки, волчки… Зато к матери, которая иногда делала ему подарки, мальчик никогда не обращался с просьбой о деньгах, опасаясь получить отказ.

Имелись и живые «игрушки»: в те времена зверинцы при замках и дворцах были обычным делом, и для забавы дофина приобрели кролика, обезьянок, хамелеона и ученую козу, за которую уплатили 26 экю золотом; герцог де Невер подарил ему верблюда. В конюшне принца стояли мул, несколько иноходцев и шесть маленьких лошадок. Будущего короля обучал верховой езде знаменитый Плювинель, создатель и руководитель первой военной академии в Париже; он же посадил в седло Сезара де Вандома, а потом был назначен в помощники гувернеру дофина господину де Сувре и сделан камергером. Отличный наездник и талантливый педагог, Плювинель учил «хорошему обращению с лошадьми» и полагал, что эти навыки пригодятся и для «укрощения людей».

Замок Сен-Жермен охраняла рота французских гвардейцев — 120 человек. Развод караулов, учения, ружейные приемы — всё это живо занимало принца, сына короля-воина, начиная с четырех лет. Играя в солдатиков, мальчик сначала использовал большие соломинки, выуженные из матраса, потом создал «потешный полк» из дворянских детей, составлявших его окружение, и, наконец, принялся командовать настоящими солдатами, заставляя их делать различные перестроения и стрелять из мушкета или аркебузы. Он с ранних лет упражнялся во владении оружием: занимался стрельбой из лука и аркебузы, маневрами с пикой, был отличным барабанщиком и разучил все сигналы. Когда в Сен-Жермен приезжал король, дофин лично выбивал барабанную дробь, пока тот поднимался на крыльцо.

Сын Генриха IV проявлял гораздо больший интерес к рядовым, чем к офицерам. Его первым фаворитом стал гвардеец Деклюзо, которого он называл своим миньоном [11] Mignon — крошка, милашка (фр.). . Деклюзо учил его артикулу; один раз, будучи в Фонтенбло, дофин приказал ему выйти из строя — это было знаком отличия. Однако фамильярности в их отношениях не было. Например, гвардеец не мог сидеть с дофином за одним столом, потому что не был дворянином.

Уже через час с небольшим после обеда дофин мог подкрепляться вишнями или засахаренными грушами с хлебом и марципаном. В шесть был ужин, не отличавшийся разнообразием: похлебка, вареная курица, вишневое варенье и марципан.

Эроар в своих записях отмечает, что на настроение его маленького пациента сильно влияли расстройства кишечника, которыми он начал страдать, когда ему не было еще и четырех лет: он бледнел, жаловался на тошноту, утрачивал веселье; по мере того как боли в животе усиливались, он становился невыносим; но кризис проходил, и он вновь делался веселым и покладистым. Современные исследователи полагают, что лейб-медик путал причину со следствием и что описанные им симптомы говорят о расстройстве симпатической нервной системы, тем более что дофину случалось «уходить в другую реальность», замечтавшись о чем-то за ужином, а по ночам его порой мучили кошмары.