Михаил Шлаен: Годы, как птицы… Записки спортивного репортера

Хорошо помню тот день, он глубоко врезался в память. Они плотно уселись за большой круглый стол посредине комнаты, откуда вся панорама Кремля как на ладони, и начинались воспоминания. Не на сухую, конечно. Русские же мужики. «Столичная» и «Московская» со знаменитыми, подзабытыми сейчас, этикетками украшали праздничный стол вместе с обильными закусками – под стать тем, что красовались на цветных фотографиях в «Книге о вкусной и здоровой пище» в твердом коричневом переплете с золотым тиснением названия. Жаль, куда-то подевалась эта книга, сегодня она точно раритет. Но больше всего нравились, шли нарасхват домашние румяные пирожки с капустой и картошкой. Хорошо, что напекли их не одну сотню… Я сам уплетал их с преогромным удовольствием.

– Дед у тебя настоящий волжский богатырь, гордись им, – поглаживал меня по голове один из гостей. – Подрастешь, узнаешь, как много сил он отдал, чтобы мы победили в войне.

Когда гости ушли, бабушка мне сказала, что этого дядю зовут – Дмитрий Федорович, он дедушкин начальник. Мне, одиннадцатилетнему, это имя ни о чем не говорило. Что это был сам Устинов, будущий маршал и министр обороны, узнал значительно позже. А в те годы он был министром оборонной промышленности, дед – его заместителем. Каждый раз, когда отмечается очередная годовщина нашей великой Победы, я стараюсь вспомнить имена этих людей, которые в тылу эту Победу обеспечивали. Заслуженные люди, только орденов Ленина на всех у них было, наверное, под полсотни. Постараюсь вспомнить и сейчас, не всех удастся, только тех, кто был у меня на слуху, так что не обессудьте. Василий Михайлович Рябиков, Владимир Николаевич Новиков, Горемыкин, Агеев, Лобанов, Мирзаханов, Ветошкин, Тропкин, Домрачёв… А Борис Львович Ванников, которого Устинов сменил на посту наркома, а самого Ванникова перебросили рулить наркоматом боеприпасов, вообще жил через стенку, в соседнем подъезде. И Николай Павлович Карасев, еще один зам Устинова, обитал здесь, и Лазарев, директор завода в Подольске, Савченко и многие другие ведущие спецы из оборонки. По воле товарища Сталина они переехали сюда, в трехэтажную надстройку в старинном доме, что рядом с Боровицкими воротами, буквально в канун войны. Дед с бабушкой до этого жили на Патриарших прудах, вообще по соседству с наркоматом. Но вождю захотелось его руководство приблизить к Кремлю. Одни поселились здесь, в переулке напротив знаменитого Дома Пашкова, другие на Чистых прудах.

Сам дед пришел в эту отрасль еще до войны, сначала начальником управления, и курировал производство оружия и техники для нужд армии в Туле, Коврове, Ижевске. Позади были долгие годы работы главным механиком на ЗиСе. Дружил с легендарным красным директором Иваном Алексеевичем Лихачевым. Производство, цеховая атмосфера были его стихией, он чувствовал себя здесь своим – с 17 лет, как, после окончания ремесленной школы, стал за токарный станок в своем родном Мелекессе, что в Ульяновской области. Потом были рабфак, ВТУЗ. Глубокий исследователь истории родного края Валерий Гордеев в книге «Бери и помни мелекесские истории» пишет, что не без участия Ивана Антоновича был положительно решен ставкой вопрос об эвакуации автозавода в 1941 году из столицы в Ульяновск. Благодаря земляку, подчеркивает далее писатель, ульяновские авто– и моторный заводы – детища московского образца и сегодня наиболее стабильные предприятия в области.

Есть на Волге утес, а есть и этот небольшой город Мелекесс со своим укладом жизни и самобытностью. Однажды мне посчастливилось побывать в нем – когда в Ульяновске проводился турнир по хоккею с мячом. Мелекесс напротив, через Волгу, на берегу Куйбышевского водохранилища, попали как раз на широкую масленицу, уж нас там покатали на тройках с бубенцами и блинами от пуза накормили. Славный городок. Эх, задержаться бы тогда в нем на денек, навестить семью родной сестры деда. Самой Прасковьи Антоновны уже не было в живых; троих ее сыновей-фронтовиков разбросало по стране, старший, Федор, обосновался в туркменском Небит-Даге, младший, Дима, в Воронеже, в Мелекессе остался лишь средний, Костя, заядлый охотник. Они не часто наезжали в Москву, особенно Прасковья Антоновна, но когда выбирались, на мне лежала почетная обязанность встречать их на Казанском вокзале и сопровождать в прогулках по Москве. Любимым местом для Прасковьи Антоновны был Новодевичий монастырь. Ходить ей было тяжело, в войну застудила ноги, и мы медленно, несколько раз, объезжали его на машине. Грязновато было, на месте болота строились Лужники.