Михаил Шлаен: Годы, как птицы… Записки спортивного репортера

Седов, Струнников, их преемники на ледовой дорожке, и тоже легенды коньков, Никита Найденов, братья Василий и Платон Ипполитовы, Яков Мельников были москвичами. Не случайно английский дипломат Карлейль, побывавший в Москве, писал: «Любимое зимнее развлечение московитян – катание на коньках». Кататься на заледенелые пруды ходили целыми семьями, кружились под звуки духового оркестра, а по выходным устраивались еще и скоростные «бега».

Это опять Александр Сергеевич.

Обращаясь в прошлом, заметим, что не один Пушкин был страстным поклонником коньков. Это увлечение, образно говоря, пропустили сквозь себя и Федор Шаляпин, и Лев Толстой. Думается, отрывок из «Анны Карениной» как нельзя лучше погружает в радостную атмосферу повальной зимней забавы того периода: «Левин слез с извозчика у Зоологического сада и пошел дорожкой к горам и катку. Был ясный морозный день. У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы… Он подошел к горам, на которых гремели цепи спускаемых и поднимаемых салазок, грохотали катившиеся салазки и звучали веселые голоса. Пред ним открылся каток.

На льду собирались в этот день недели и в эту пору дня люди одного кружка, все знакомые между собою. Были тут и мастера кататься, щеголявшие искусством, и учившиеся за креслами, с робкими неловкими движениями, и мальчики, и старые люди, катавшиеся для гигиенических целей. Все катавшиеся веселились, пользуясь отличным льдом и хорошею погодой. Он пошел надевать коньки…

Левин стал на ноги, снял пальто и, разбежавшись по шершавому у домика льду, выбежал на гладкий лед и покатился без усилия, как будто одною своею волей убыстряя, укорачивая и направляя бег».

Согласитесь – чем не предтеча грядущей массовости, в которую, взяв пример с обеих столиц, была вовлечена большая часть России. Она, эта массовость, и обеспечивала появление талантов по всей огромной стране. 60-летие нашего конькобежного спорта отмечалось большим праздником в Москве. Кто, вы думаете, стал его инициатором? Лично лучший друг всех советских физкультурников. Вождь, с одной стороны, был неравнодушен к конькам, а с другой – когда в пятидесятых годах прошлого века у мужчин не заладились дела, Сталин личным распоряжением отстранил их от участия во всех международных соревнованиях до лучших времен. И это тоже страница, которую не вырвешь из истории нашего конькобежного спорта.

И Москва, и Ленинград старательно сберегали конькобежные традиции даже в нелегкие годы после Великой Отечественной войны, когда, казалось бы, было не до коньков. Столица словно была поделена на конькобежные зоны: Сокольники, МВО, Измайлово, «Динамо» на той самой Петровке, внутри того самого дома № 26, сад «Эрмитаж», который по сей день привлекателен, Патриаршие и Чистые пруды и, конечно, многокилометровые аллеи и набережная ЦПКиО имени Горького – под стать по протяженности знаменитым голландским каналам. Длиннющая очередь в парк перешейком переваливалась едва ли не через весь Крымский мост, и ближе к кассам сбивалась настолько плотно, что, не опасаясь упасть, можно было ползти к заветному окошку по-пластунски, буквально по головам. Даже если захочешь наказать нахала – не получится, пространства, чтобы расступиться, не существовало.

А у тех, кто рос на Маросейке, как я, Лубянке или Покровке, опасной, однако любимой, забавой было, плотно примотав к валенкам «снегурки» или «английский спорт», натянув палками веревку, чтобы не соскользнула, с верхнего обреза улицы скатиться вниз по Большому Спасоглинищевскому переулку («гаги», «ножи» или «норвежки», а уж тем более хоккейные коньки и ботинки купить в те годы было крайне трудно). Дух захватывал, ветер всей упругой мощью хлестал по лицу. Остановиться просто так было невозможно: либо падаешь, что тоже чревато, либо уж лети до конца, до Солянки. Это был настоящий, почти километровый, скоростной спуск по ледяному желобу или уплотненному снежному насту. Другого такого естественного склона в центре Москвы нет, и, снова перебросив мостик в день сегодняшний, так и видишь здесь соревнования по натурбану, могулу, сноуборду, да еще в вечерних огнях…

Это был действительно конькобежный бум, увеличенный еще с появлением лужниковского «Люкса». Это ему на три десятка лет сдал позиции конькобежного пупа московской земли ЦПКиО им. Горького, он служил зимнеоздоровительным пристанищем семьям тысячей москвичей. Здесь практически все знали друг друга; молодые первопроходцы (те, кто с самого открытия катались, с 1957-го) успели отметиться сначала папами и мамами, а затем и вовсе – дедушками и бабушками. Естественно, их выводок, дети и внуки, тоже росли в знакомой атмосфере. Часто бывало, что люди по разным причинам не виделись целый год, но на «Люксе» пересекались обязательно. Поймал себя здесь на мысли: как это все перекликается с тем самым отрывком из «Анны Карениной»: «На льду собирались в этот день недели и в эту пору люди одного кружка и все знакомые между собой».