Владимир Ацюковский - Приключения инженера

В училище случился такой эпизод. В нашей группе токарей был один парень по прозвищу Битюг. Он был небольшого роста, но ненормально широкий и, по слухам, очень сильный. Кроме того, он дружил с группой кузнецов, парнями лет по 17-ти, поэтому его боялись, а некоторые даже пресмыкались, хотя ненавидели за то, что он командовал и бил всякого, кто не сразу выполнял его приказания. Однажды он послал меня за водой. Было лето, все хотели пить, а за водой надо было идти на станцию, метров за пятьсот. Я пошел: кому-то же надо было идти. Но когда воду выпили, он послал меня второй раз. Я понял, что с этого момента буду не только у него, но и у всей группы на побегушках, и отказался. Он подошел ко мне и ударил. А все смотрели, что я буду делать. Я понял, что пропаду во всех случаях, выбирать было не из чего, и я двинул его со всех своих слабых сил. И вдруг оказалось, что он вовсе не такой сильный, а, кроме того, еще и трус. Он велел всей группе прибить меня, но никто не шевельнулся. Тогда он побежал к кузнецам, но те его послали подальше. И тут, когда группа поняла, что за него никто не заступится, его избили. Я в этот процесс не вмешивался. Был вечер, все сидели вокруг стола за коптилкой, а он лежал на кровати и выл. Ребята рассказывали всякие истории, но время от времени кто-нибудь вспоминал свои обиды, которые он претерпел от Битюга, подходил к нему и бил. А наутро он исчез, и больше о нем никто ничего не слышал.

Я где-то вычитал, что сдавшихся бывает больше, чем побежденных. Это верно: если бы кто-нибудь из группы раньше восстал против Битюга, все с ним раньше бы и кончилось. Но и здесь, как и во многих других случаях, нужен был пионер. А когда он нашелся, то все встало на свои места.

Вообще то, Иисус Христос рекомендовал подставлять вторую щеку, если вас ударили по первой. С другой стороны, не все поймут, что вы это сделали не по слабости, а из христианских побуждений, и будут продолжать вас лупцовать. А вот если вы в ответ вернули обидчику, не каждому, конечно, то, что он честно заработал, то процесс можно и остановить. В дальнейшем мне приходилось иногда прибегать к отказу от христианских заповедей, и это обеспечивало на некоторое время спокойную жизнь. А Христос — что ж! Идеалисты всегда хотели, как лучше. Но получалось, обычно, как всегда. Отец меня учил никогда первым не начинать драку и всячески избегать конфликтов. Но уж если на тебя напирают, то надо уметь дать достойный отпор. Не надо напирать!

Когда мы начали работать на заводе, жить стало полегче. Никаких особых конфликтов больше не было, уважали тех, кто лучше работал. У нас был замечательный мастер дядя Костя — Константин Митрофанович Станков, который был нам и отцом, и наставником, и примером. Он научил нас этому не простому токарному делу, и, хотя я давно уже не токарь, уважение к этой замечательной профессии у меня сохранилось на всю жизнь.

Наше Ремесленное училище находилось в ста метрах от железной дороги на Ростов, после Победы по ней возвращались демобилизованные части, и мы, пацаны, бегали смотреть, как один за другим идут эшелоны с солдатами, возвращающимися с фронта. Нас тогда поразило то, что все эшелоны везли на стенках и на крышах теплушек трофейные велосипеды, кровати с шишечками, аккордеоны и какое-то еще барахло. Это было крушение идеологии: на Запад шла армия освободителей, а возвращалась армия мародеров. Потом я прочитал, что разрешение на мародерство дал сам Г.К. Жуков, который и сам в Германии поживился не мало. Сталин был очень всем этим недоволен, полностью пресечь это безобразие не смог, но наложил большие ограничения на аппетиты военноначальников, в том числе и на Жукова.

После сдачи экзаменов за седьмой класс мне удалось поступить в 6-ю Воронежскую спецшколу ВВС. Спецшколы ВВС (военно-воздушных сил), так же как и артиллерийские спецшколы — это нечто типа суворовских училищ, но с соответствующим техническим уклоном, у нас — с авиационным. У нас было казарменное положение, строгая дисциплина, и это был другой мир. После ремесленного училища для меня это был рай. Нас одевали и кормили, учили всему, чему учат в обычной школе, кроме того, у нас были военные лагеря. Единственным неудобством были непрерывные построения, в день до 17 построений. Но в целом, это была замечательная жизнь в прекрасном коллективе с отличными преподавателями и воспитателями. Очень жаль, что спецшколы подпали под «мудрый» указ Хрущева о сокращении армии: теперь их больше нет.

У нас были очень хорошие и умные ребята. Тон задавали несколько человек спортсменов, умных, добрых и выдержанных, пресекающих любые попытки кого-либо к каким-нибудь несправедливостям. Преподаватели носили офицерскую военную форму, штатские без погон, военные с погонами. Помимо начальника школы — Василия Захаровича Акимова был командир батальона майор Юдин, его заместитель по политчасти майор Иван Степанович Калинин. Мы тоже носили военную форму, но курсантскую, целую, теплую, чистую. Отбой во время, подъем во время. Зарядка, завтрак, занятия, обед, самоподготовка, ужин, личное время, отбой. Господи, как было хорошо!