Юлия Андреева: Галина Вишневская. Пиковая дама русской оперы

Зато бабушка баловала внучку, потакая ей во всем. То платьице из своей старой юбки сошьет, то варежки свяжет. Дядя Андрей – типаж Иванушки-дурачка, младший в семье, бесхитростный, добрый. Все что зарабатывал, отдавал матери и племяннице, работал как вол, часто отказывая себе даже в обеде, но все в дом.

Андрея в Кронштадте считали блаженным или дурачком: разве путевый мужик вместо того, чтобы завести собственную семью, станет возиться с племянницей? А он растил, не считая это чем-то из ряда вон. Тетя Катя, папина сестра, весь день на работе, а вернется – еще и по дому шустрит.

Два мужских образа из детства Галины Павловны Вишневской: ярый коммунист отец с его злостью и яростью и кроткий, добродушный Андрей, отдающий чужому ребенку последнее. «Отец мой, с юношеских лет убежденный коммунист, окончил реальное училище, а в 1921 году, семнадцати лет от роду, уже участвовал в подавлении Кронштадтского восстания, стрелял в матросов. Сын потомственного рабочего, стрелял в своих. Это оставило страшный отпечаток в его душе, изуродованной ленинскими лозунгами. Всю свою дальнейшую жить он упорно искал и, видно, не находил себе оправдания. Каяться, просить прощения у Бога он не мог – в Бога он не верил.

А что делает в таком случае русский человек? Он начинает пить. В пьяном виде отец был страшен, и не было тогда в моей жизни человека, которого я бы ненавидела так, как его. С налитыми кровью глазами он становился в позу передо мной – ребенком – и начинал произносить речи, как с трибуны:

– Тунеядцы!.. Дармоеды!.. Всех перрр-естррр-ляю! Мы – ленинцы! За что борр-олись? Мы делали революцию!..

А я стояла, разинув рот, слушала, и в этом в дымину пьяном ленинце была для меня все революция, все ее идеи».

Вот такие два мужчины, два образа: один навсегда убил в Гале все иллюзии «светлого коммунистического будущего», которым грезили ее ровесники, второй показал, что значит доброта безусловная, любовь беззащитная, кроткая, ничего не требующая взамен. Две главные женщины ее жизни – непостижимая, но прекрасная и далекая, как звезда, мать, и добрая, терпеливая бабушка, без криков и лозунгов делавшая то, что было необходимо. Все, что было в ее силах, и, как водится, немного сверх возможного.

О роли матери в жизни Галины Павловны можно говорить что угодно, но одно бесспорно: Галина всю жизнь тянулась к ней и в той или иной степени пыталась повторить эту недоступную ей холодную красавицу, чью любовь она так и не заслужит.

До самого последнего дня Галина будет думать, что Зинаида отвергла ее, потому что она уродилась не такой красивой как мать; та ведь – редкое сочетание: блондинка с черными глазами и черными же бровями и ресницами. Пройдут годы, и однажды, посетив умирающую от рака мать в больнице, Галина с ужасом для себя обнаружит, что волосы у той чернее вороньего крыла, и лишь на концах светлые. Мать всю жизнь осветлялась и красилась!

Получается, на самом деле и мать, и дочь были в одну цыганскую породу, но, как говорится, «ничто так не красит женщину, как перекись водорода».

Уму непостижимо: такое чувство, что мать стеснялась черноволосой дочери, потому что сама на самом деле была такой же. В детективной литературе очень часто можно встретить утверждение, будто зачастую мотив преступления невозможно вычислить, потому что люди подчас убивают друг дружку по самым незначительным и не стоящим того причинам. Кто-то выиграл последний рубль в карты, кто-то купил машину или завел себе красивую подружку. В результате мгновенная вспышка, ссора и убийство. Здесь мать всю жизнь скрывала от дочери, что красит волосы. Куда уж проще было вопреки всему на свете покрасить волосы ребенку, и пусть весь мир хоть желчью изойдет от зависти. Зинаида предпочла тихо ненавидеть девочку, напоминающую ей ее же саму! Непостижимо!

Любопытно, что когда у Галины появятся дети, они тоже будут воспитываться не ею и не Ростроповичем. Дочерей нашей героини воспитает домработница Римма, о ней дальше. Вообще, если говорить о традиции воспитания детей, то исстари на Руси не было такого, чтобы женщина одна поднимала всю ораву ребят, которую ей удастся родить, сохранить и вырастить. Жили большими семьями: бабушки, дедушки, прабабушки, прадедушки, нередко все под одной крышей. Муж с женой идут в поле работать, ребятишки остаются под присмотром бабушек, дедушек. И это правильно: пока человек в силах выполнять тяжелую работу, он тянет лямку, с малолетками же сидят те, кому в поле уже или еще не выйти. При этом детей с самого раннего возраста приучают к труду и заботе о младших. Революция погубила не только деревню, она разрушила вековой семейный уклад. Теперь молодые люди стремились жить со своей семьей отдельно, в идеале – на какой-нибудь прогрессивной стройке, где никаких бабушек-дедушек нет и в помине. В результате на женщину свалились все семейные хлопоты, плюс ее еще заставляли работать смену на какой-нибудь фабрике (у нас ведь, когда не надо, равные права мужчин и женщин), потом тащиться домой и уставшей заниматься хозяйством. Или сидеть в четырех стенах, исполняя всю работу по дому и выращивая детей. Ноша не из легких.