Цезарь Вольпе - Судьба Блока. По документам, воспоминаниям, письмам, заметкам, дневникам, статьям и другим материалам

А. Блок

В августе 1889 года отправились поступать в гимназию. Впоследствии она была переименована в гимназию Петра I, а в то время она носила название Введенской.

М. А. Бекетова

Видали ли Вы белое 3-этажное здание с двумя флигелечками, что на углу Большого пр. и Шамшевой улицы? – Это и есть Введенская гимназия. Особенной репутацией пользовалась среди других учебных заведений Петербурга эта гимназия. И, действительно, среди этой буйной молодежи находили себе приют отчаяннейшие сорви-головы, когда-либо носившие гимназическую фуражку. Около 500 человек всякого возраста от 8 до 24 лет, и всякого звания и состояния, сходились здесь ежедневно, и гам стоял здесь, как в кипящем котле.

Из неопубликованных воспоминаний гимназического товарища Блока

Мама привела меня в гимназию; первый раз в жизни из уютной и тихой семьи я попал в толпу гладко остриженных и громко кричащих мальчиков; мне было невыносимо страшно чего-то, я охотно убежал бы или спрятался куда-нибудь; но в дверях класса, хотя и открытых, мне чувствовалась непереходимая черта.

Меня посадили на первую парту, прямо перед кафедрой, которая была придвинута к ней вплотную и на которую с минуты на минуту должен был войти учитель латинского языка. Я чувствовал себя как петух, которому причертили клюв мелом к полу, и он так остался в согнутом и неподвижном положении, не смея поднять голову. Парта полагалась к тому же на двух человек, а я сидел на ней третий, на первый раз, потому что в классе не хватило для меня места.

А. Блок. Исповедь язычника

Состав учившихся – дети мелкого чиновничества и зажиточного мещанства, с крайне невысоким интеллектуальным уровнем. Гимназия отбывалась как неприятная и ненужная повинность. Заветной, конечно, мечтой огромного большинства было получить, ничего не делая, удовлетворительную отметку.

В. Н. Княжнин

Дворянско-интеллигентская атмосфера детства Блока теперь разбавляется струей мещанско-бюрократической. И не только дома, но и в гимназии, куда Блок поступил в 1890 году.

А. Цинговатов. [9]А. А. Блок

Педагогический персонал, в общем, также был ниже среднего. Это были – или старые и усталые, равнодушные люди, дослуживавшие до полной пенсии, либо формалисты-бюрократы в худшем смысле этого слова.

В. Н. Княжнин

Учение началось

Времена были деляновские; толстовская классическая система преподавания вырождалась и умирала, но, вырождаясь, как это всегда бывает, особенно свирепствовала: учили почти исключительно грамматикам, ничем их не одухотворяя, учили свирепо и неуклонно, из года в год, тратя на это бесконечные часы. К тому же, гимназия была очень захолустная, мальчики вышли, по большей части, из семей неинтеллигентных, и во многих свежих сердцах можно было, при желании и умении, написать и начертать, что угодно. Однако никому из учителей и в голову не приходило пробовать научить мальчиков чему-нибудь, кроме того, что было написано в учебниках «крупным» шрифтом («мелкий» обыкновенно позволяли пропускать).

Дети быстро развращались. Среди нас было несколько больных, тупых и слабоумных. Учились курить, говорили и рисовали много сальностей. К середине гимназического учения кое-кто уже обзавелся романом; некоторые свели дружбу с классными наставниками и их помощниками, и стало чувствоваться, что, кроме обязательных гимназических, существуют еще какие-то приватные и частные отношения между воспитателями и некоторыми учениками. На крупные шалости и даже гнусные патологические проявления одних – начальство смотрело сквозь пальцы; других же, стоявших в стороне от какого-то заговора, который казался таинственным, но имел очень дурной и непривлекающий запах, напротив, преследовали иногда несправедливо. Как всегда бывает, страдали больше невинные и безответные.

А. Блок

Среди всей этой кутерьмы гимназического бедлама скромно цвел Блок. Именно цвел, я не могу придумать термина удачнее. Молодое буйство товарищеской ватаги как будто бы не задевало его. Не приходилось мне сталкиваться с ним близко. Я был классом или двумя старше его, а класс – это было нечто цельное, замкнутое и самодовлеющее, со своими «классовыми» интересами, и общение ограничивалось своими одноклассниками. Но помню его классически-правильное, бледное, спокойное лицо с ясными, задумчивыми глазами.