Ги Сайер - Последний солдат Третьего рейха

С этим было трудно поспорить. Все переводили взгляд с леса на краю деревни на меня. Если бы в эту минуту мне хватило решительности вселить в других мысль о возможном спасении! Но я был не в состоянии справиться ни с обстоятельствами, ни с солдатами, ожидавшими от меня решения. Сбылось пророчество Ленсена: командира из меня не получилось. И мое бессилие проявилось именно здесь, в сотне метров от места, где погиб Ленсен.

Я пытался хоть что-то сообразить. Но положение было безвыходным.

Я знал, что товарищи примут за меня решение, которое предстояло сделать мне.

Неужели я всего-навсего трус? Неужели я ничем не лучше Линдберга, который боялся в открытую, зная, как мы презираем его за это? Я проклинал свою жизнь, превратившуюся в череду кошмаров.

В тот день в решающий момент я сдрейфил. Не оправдал надежд ни своих, ни других.

Голова болталась, как у пьяного, когда на смену веселости приходит отчаяние. Я полностью сознавал, что происходит, но паника настолько парализовала меня, что я перестал соображать. И этого никогда себе не прощу.

Время шло, и его можно было использовать во благо всех нас. Страх загнал меня в пропасть в самый ответственный момент, посреди пяти солдат, находившихся на грани помешательства. Я уже не смотрел, откуда исходит опасность, я обратился внутрь себя, но и там обнаружил лишь отчаяние.

До нас донесся грохот новой группы танков — скрежет колес, урчание моторов. Мы готовы были закричать от страха.

Преодолев себя, Линдберг встал. Он хотел знать, что происходит. Он потерял винтовку, но и не думал о том, чтобы защититься. В его голове родилась безумная мысль. Он перегнулся через край окопа. В руках его были зажаты гранаты.

Снова раздался грохот крупнокалиберных орудий. И тут откуда-то появился грузовик и заговорили автоматы. Мы молча уставились друг на друга, не веря своим ушам: послышалась немецкая речь. В окоп кто-то взглянул. Это был немецкий офицер. Вероятно, он решил, что мы все погибли, и отошел. Но через пару минут нас вытащили два танкиста.

Немецкие войска все же предприняли наступление. Его возглавили два бронетанковых полка СС, ударившие русским в тыл и причинившие им тяжелый урон. Мы даже взяли на пару дней деревню, перед тем как началось новое отступление.

Нас перебросили обратно на север для соединения с Курляндским фронтом. [16] Имеется в виду Курляндская группировка немецких войск группы армий «Север», блокированная Советской армией в ходе Мемельской и Рижской операций в 1944 г. с суши и моря. Однако это оказалось невозможно. Тогда остатки дивизии перегруппировали. Попытки объединить фронт привели к ужасным потерям. В этот период, в ходе боев, происходивших несколько южнее, русские достигли Балтийского моря. Завязалась кровопролитная схватка. Повсюду маячили испуганные беженцы, затруднявшие оборону нашим войскам.

Все мирное население Пруссии бросилось к побережью. Перед нами стоял выбор. Мы могли повернуть на север и пробиться через передовые позиции советских войск. Или же пробиваться к фронту, созданному под Мемелем. Командование дивизии вскоре осознало, что путь к Кенигсбергу или даже Эльбингу закрыт. Оба города находились под угрозой, причем ближайший из них на расстоянии более ста пятидесяти километров. Нам бы пришлось сражаться за каждый километр без надежды на успех. К тому же наверняка возникли бы затруднения с продовольственным обеспечением войск: все забрали беженцы.

Вот почему командование выбрало Мемель, который с осени оказался в окружении. Нам предстояло пробить путь себе и толпам беженцев. Они замедляли наше продвижение, а часто вообще и парализовали его.

Мы проходили города и деревни, обитатели которых еще несколько дней назад жили мирной жизнью. Правда, и тогда они уже понимали, что опасность грозит им в любую минуту. Последние два дня все немцы, старики, женщины, дети из последних сил рыли окопы, сооружали блиндажи для артиллерии и противотанковых орудий, чтобы остановить продвижение танковых войск противника. Они предпринимали все возможные усилия, действуя с храбростью, достойной восхищения. И тут перед ними появились солдаты — изможденные, оголодавшие войска, которые устали и сражаться и жить, для которых человеческие страдания значили теперь не больше, чем проигрыш в шахматах.