Алексей Митрофанов - Бульварное кольцо – 3. Прогулки по старой Москве

Недостатки Ваши ровно ничего для меня не значат. Может быть, если бы Вы были совершенством, то я и осталась бы совершенно хладнокровной к Вам…

Нет такого недостатка, который бы заставил меня разлюбить Вас; это ведь не минутное увлечение, а чувство, развившееся в продолжение очень долгого времени, и уничтожить его теперь я положительно не в силах, да и не хочу…

Жить без Вас я не могу и потому скоро, может, покончу с собой. Так дайте же мне посмотреть на Вас и поцеловать Вас так, чтобы и на том свете помнить этот поцелуй…»

Сама же свадьба была очень скромной. Венчались в церкви Георгия на Малой Никитской. На церемонии и свадебном обеде кроме собственно молодых, присутствовало несколько самых близких друзей. Сестричка невесты назвала тот обед похоронным. По окончании застолья молодые выехали в Петербург.

Здесь же в 1891 году праздновали свою свадьбу Михаил Абрамович Морозов и его возлюбленная Маргарита Кирилловна, урожденная Мамонтова. Ситуация была ровно противоположной. Венчались тоже на Никитской, только на Большой, в университетском храме.

Молодые еле досидели до окончания роскошной обеденной церемонии, а, досидев, поспешно выехали в Петербург. Им не терпелось оказаться наедине друг с другом.

Здесь же в 1911 году была отмечена закладка здания университета имени Шанявского, ныне известного как здание РГГУ недалеко от станции метро «Новослободская». С этим событием была связана прелюбопытная история.

Много красивых слов произносилось тогда в этих стенах в память его основателя Альфонса Леоновича Шанявского. Истинная виновница этого торжества, вдова Шанявского Лидия Алексеевна, сидела скромно, на нее никто внимания не обращал. Да она и не стремилась собирать восторженные комплименты. Она вообще относилась к затее с университетом несколько иначе, чем присутствующие. Для них это был выдающийся пример служения обществу, проявленный покойным Альфонсом Шанявским. А для нее – памятник любви. Ее собственной любви к трагически ушедшему супругу.

Лидия Алексеевна писала: «Главной его мечтой всегда было все свои средства оставить на такое высшее учебное заведение, где могли бы свободно, без требований аттестатов зрелости учиться и мужчины, и женщины, и русские, и нерусские, одним словом, все, кто учиться желал».

Добрая женщина немножечко лукавила – богатство Альфонса Шанявского было, в общем-то, ее приданным. До свадьбы он особых капиталов не имел.

Альфонс Леонович Шанявский родился в 1837 году. Род его происходит из польского местечка Шанявы – отсюда, собственно, и фамилия. В возрасте семи лет вывезен в Россию, обучался в Тульском кадетском корпусе, продолжил образование в кадетских же корпусах Орла и Петербурга. Затем – служба в гвардейском Егерском полку, обучение в Академии Генерального штаба, туберкулез – первый предвестник будущего трагического заболевания – и перевод – по состоянию здоровья – на Дальний Восток.

Там, дослужившись до генеральского звания, вышел в отставку. И там же женился. Удачно женился – на золотопромышленнице далеко не первой молодости Лидии Алексеевне Родственной. Ему было чуть меньше сорока. Жене – еще на несколько лет меньше.

В 1882 году Шанявский – уже будучи богатым москвичом – принимает дворянский титул. Денег – немерено, жена любит как кошка, о чем еще мечтать? Шанявский увлекается входящим в моду меценатством. Благо есть что тратить. Помогает ему в этом и супруга. Она и раньше, до замужества занималась общественной деятельностью, но, что называется, без фанатизма. Но теперь деятельность Шанявских приобретает иные масштабы. В частности, в 1994 году Альфонс Леонович жертвует 120 000 рублей на восстановление тех же врачебных курсов, к тому времени разогнанных. Перечисляет огромные суммы на организацию гимназии в Благовещенске. Открывает Русско-Польскую библиотеку в Москве. Все это – на деньги с золотых приисков, полученные в качестве приданного. Но супруга не сопротивляется. Она влюблена, и ее все устраивает.

И как апофеоз – завещание капитала университету.

После смерти любимого мужа госпожа Шанявская с недюжинной энергией бросилась воплощать его мечту. Спустя годы правление университета констатировало: «Началась трехлетняя борьба за открытие университета, чему реакционные течения 1906—1908 гг. ставили всевозможные помехи. В этой борьбе, опять-таки, Лидия Алексеевна не щадила никаких усилий. Не обращая внимания ни на свои годы – ей уже тогда шел седьмой десяток лет, – ни на состояние своего здоровья, она во все важные для успеха дела моменты сама являлась в Петербург, и несомненно, что, если бы не ее моральный авторитет, проект университета в июне 1908 г. был бы похоронен ретроградно настроенным Государственным Советом.