Дженнифер Бернс - Айн Рэнд. Эгоизм для победителей

Отъезд из России был лишь первым шагом, потому что теперь Алисе предстояло получить документы об иммиграции в Американском консульстве, расположенном по соседству – в Латвии. Всего годом ранее в ответ на растущие националистические настроения Конгресс США ввёл жёсткий закон о запрете на иммиграцию из России и других стран Восточной Европы. Ожидая назначенного времени и остановившись у друзей семьи, Алиса успокаивала нервы в кино, посмотрев четыре фильма за свой недолгий визит в Латвию. На скорую руку выдуманная история о женихе помогла получить необходимые для Америки документы, и теперь путь для неё был открыт. Она села на поезд, проезжавший через Берлин и Париж, где семейные связи вновь помогли ей. В Гааге она послала в Ленинград последнюю телеграмму и ступила на борт океанского лайнера, идущего в Нью-Йорк. По прибытии её снова встретили друзья семьи, которые помогли ей добраться до Чикаго.

На борту De Grasse на Алису накинулась морская болезнь. Но, прикованная качкой к койке в своей каюте, она стала придумывать себе новый образ. Ещё в России Алиса начала экспериментировать с использованием другой фамилии – Рэнд, образованной от своей настоящей фамилии Розенбаум. Теперь она решила отказаться от своего имени и вдохновилась именем финского писателя [26] Смена имени была довольно типичным явлением среди писателей и актёров, живших в Голливуде. См.: See Neal Gabler, An Empire of Their Own: How the Jews Invented Hollywood (New York: Crown, 1988), 301, 372. Вопреки легенде, Рэнд не брала себе имя в честь печатной машинки Remington-Rand, и оно не является сокращением от уменьшительного Ayneleh, как утверждал Уильям Ф. Бакли. Прозвища в семье Розенбаумов были привычным делом, а письма из России подтверждают, что Алиса экспериментировала с авторскими псевдонимами, среди которых были и Lil Rand, прежде чем она решила оставить Ayn Rand. См.: Нора Розенбаум к АР, 23 марта 1926 и 11 апреля 1926, письма 11а и 24d, Russian Family Correspondence, Ayn Rand Archives. На протяжении 1930-х Рэнд о своём имени рассказывала по-разному. Одному журналисту она говорила: «Моё имя – Айна, одну «А» я убрала, а Рэнд – сокращение от моей русской фамилии». В одном письме поклоннику она писала: «Должна сказать, что Айн – имя одновременно и настоящее, и вымышленное», отметив, что оно вдохновлено финской писательницей (которую она отказывалась называть), а её фамилия – сокращение от «Розенбаум». Michael Mok, “Waitress to Playwright – Now Best Seller Author”, New York Post, May 5, 1936; AR to W. Craig, January 30, 1937, ARP 041–11x. . Как любой голливудской звезде, ей хотелось иметь новое, современное имя, которое запоминалось бы на афишах. Выбранное в итоге имя, Айн Рэнд, освободило её от своего пола, религии и прошлого. Она – дитя судьбы, а это – идеальное имя.

Стук клавиш печатной машинки Айн сводил её чикагских родственников с ума. Она писала каждый вечер, а иногда и ночи напролёт. В Америке ничто не могло встать на её пути. Она не упускала возможности сходить в кинотеатр Липски, пересматривая фильмы раз за разом, вникая во все детали съёмок, актёрскую игру, сюжет и задумку. За шесть месяцев, проведённых в Чикаго, она посмотрела 135 фильмов. Её знания английского всё ещё были скудными, но, приобщая к действию субтитры, она постепенно училась.

Погрузившись с головой в достижение своих целей, Рэнд едва ли выделяла время на то, чтобы поболтать с родственниками. Когда её спрашивали о том, как дела у её семьи в России, она отвечала односложно или разражалась длинными тирадами о кровожадных большевиках. Слишком многие представители Портных были озадачены таким странным поведением новой родственницы. Они начали переселять её с места на место, потому что ни одна семья не могла долго мириться с её эксцентричностью. К концу лета их терпение иссякло.

Впрочем, Рэнд тоже не терпелось уехать из Чикаго. Особенно её расстраивало исключительно еврейское общество, в котором жили её родственники. С момента прибытия в Нью-Йорк почти каждый, кого она встречала, был евреем. «Это не настоящая Америка», – думала она. Она хотела вырваться из душного этнического анклава своей большой семьи и открыть для себя страну, о которой она так сильно мечтала в России. Портные купили ей билет в Голливуд и дали сто долларов на первое время. Рэнд пообещала им взамен «Роллс-Ройс» [27] Biographical Interview 7, January 15, 1961; Harvey Goldberg, Oral History Interview, ARP. Спустя несколько десятилетий члены большой семьи Рэнд по-прежнему чувствовали боль от того, что, как им казалось, она не смогла признать и отблагодарить их за помощь. Более того, они обвиняли её в том, что она не в полной мере рассказывала о суровых условиях жизни Розенбаумов в России, в противном случае семья перевезла бы их в Америку и спасла бы тем самым их жизни. Heller, 61. .