Хайнц Фельфе - Мемуары разведчика

Организация, которая появилась как продукт американской послевоенной политики, занимала уже тогда позицию выжидания, с тем чтобы подключить к претензиям ФРГ на господствующее положение в Западной Европе также и разведывательную деятельность. В этом направлении велись политические переговоры между канцлером Аденауэром, его статс-секретарем Глобке и генералом Геленом.

Главный упор в работе Центра в те годы делался на разведку в «зоне распространения власти» Советского Союза. В 1952–1953 гг. в «ориентировке 2400» были разработаны разведывательные цели в области контршпионажа, а также в политической области. В основном работа велась против наиболее важных учреждений, министерств, партий, групп и организаций «стран восточного блока», которые могли рассматриваться как существенные факторы в будущей войне. Дополнительно к этим задачам были отдельно разработаны разведывательные цели по шпионажу внутри ФРГ. «Ориентировка 2400» давала направление политической и военной разведки на длительную перспективу. Там не ставились повседневные задачи, а только такие цели, которые считались первоочередными на длительный отрезок времени, но достижение их давало одновременно возможность быстро и надежно решать повседневные вопросы, например противодействовать мерам ГДР при ратификации германского договора от 26 мая 1952 г. При изучении опыта 1953 г. было отмечено, что число действующих в «зоне распространения власти» Советского Союза источников политической и контрразведывательной информации недостаточно, и тогда предложили привлечь к «бескорыстному» сотрудничеству службу «классического шпионажа» (служба I). Шпионаж против «подразделений КГБ и органов госбезопасности ГДР» предусматривал даже такие операции, как добывание военной формы, знаков различия и документов, которые позволяли бы без промедления приступить к созданию специальных соединений (по типу дивизии «Бранденбург») для проведения диверсий и саботажа.

Вербуя сотрудников из числа бывших офицеров, организация Гелена добивалась больших успехов, несмотря на то что они получали подчас более соблазнительные в финансовом отношении предложения со стороны промышленников и политиков. Ее вербовщики умели играть на национально-консервативных чувствах и корпоративном духе офицерского сословия. Шпионаж при этом определялся как немецкое предприятие, которое ни в коем случае не должно быть направлено против интересов нации. Гелен с самого начала старался развивать иерархический и патриархальный образ мышления у военных, служивших в организации, и не гасить их надежду на то, что существующая американская опека позже будет устранена. Таким образом, организация Гелена уже при ее формировании оказалась пропитана духом семейственности и корпоративной солидарности.

Итак, я занимался операциями в области контршпионажа против Советского Союза и некоторых других социалистических стран. Со временем (с учетом приближавшегося оформления ОГ как государственного учреждения — БНД — и особенно в связи с установлением дипломатических отношений между ФРГ и Советским Союзом) эта служба значительно разрослась и в кадровом, и в материальном отношении. В середине 50-х годов я получил чиновничий ранг правительственного советника и был назначен начальником реферата «контршпионаж против СССР и советских представительств в ФРГ». Кстати, основную часть моей работы как советского разведчика я выполнял в своем служебном кабинете во время официального рабочего дня, поскольку в ОГ сверхурочная работа не приветствовалась. Чтобы мне не мешали, я просто запирал дверь.

С изложением дискуссий по поводу дела Отто Йона во всем их разнообразии можно ознакомиться по прессе и официальным сообщениям в ФРГ. Я хотел бы здесь для справки привести некоторые аспекты «теории похищения» в том виде, в котором она толковалась в то время. Так, в одном из документов комиссии бундестага по расследованию этого дела говорилось: «Большой интерес представляет начавшаяся непосредственно после события 20 июля борьба точек зрения Бонна и Берлина [19] Имеется в виду Западный Берлин. — Прим. перев. по поводу этого происшествия. По сообщению Берлина, произошло „исчезновение, добровольный переход [20] О. Йона в ГДР. — Прим. перев. , похищения не было“, по сообщению Бонна, произошло „исчезновение, похищение“. Будучи на расстоянии 600 километров от места происшествия, Бонн, оказывается, знал больше и лучше, чем берлинский полицай-президент непосредственно на месте. Берлинцы раньше славились тем, что они все знали лучше всех. Теперь эту славу перенял Бонн. Но Бонн сейчас сильнее Берлина, так что его анализ должен взять верх. Этот фактор явился составной частью легенды, изложенной министром внутренних дел 26 июля, которая гласит: „Йон оказался в восточной зоне частично в результате похищения, частично в результате совращения…“»