Александр Москалев - Мой Ангел-хранитель. Записки рискового человека

Поскольку наша школа №66 была восьмилетнего обучения, нас, желающих обучаться дальше, перевели в новенькую, с иголочки, только введенную в эксплуатацию школу №70, среднюю, политехническую и трудовую, как было написано на шикарной табличке, расположенной у входа.

Как обычно, в сентябре, мы начали обучение в еще пахнувших краской классах. И тут оказалось, что наш 9Б класс пополнился новыми учениками. Так у нас в классе оказались два Владимира, Брюханов и Фефелов, Михайлович и Борисович. Учился я как обычно, не выделяясь, но и не отставая. Так как жил я довольно далеко от школы по независящим от меня семейным обстоятельствам, я мало принимал участия в школьных делах. А пришельцы процветали. Брюханов был избран первым комсоргом школы, а Фефелов был первым ловеласом.

Какое же было мое удивление, когда эта сладкая парочка, незадолго до выпускных экзаменов, предложила мне встретиться в скверике, на нейтральной земле, для выяснения некоторых вопросов. Я пришел. Мне было предъявлено некое письмо, в котором обливалась грязью наша первая красавица класса, Анечка Грунина, в которую я тоже был тайно влюблен. Автором письма предполагался я, так как я единственный в классе писал букву «Д» с заворотом наверх. Письмо было написано с этим заворотом, и наши доморощенные Холмс и Ватсон решили, что это я.

Выслушав обвинения и приготовившись к драке, я все-таки предложил агрессивно настроенным Владимирам написать копию письма моим почерком, сравнить написанное, после чего все встанет на свои места. Когда я написал несколько строк, суровые судьи отменили все свои обвинения. Как говорят в народе, хорошая драка ведет к хорошей дружбе, и хоть драки не произошло, эти парни стали моими самыми лучшими друзьями, и дружим мы более 50 лет.

Володя Фефелов, я, Юра Дворецкий, Толя Быков

С Володей Брюхановым (Брюхо), 1968

Друзья детства. Красноярск, Мира, 37

Лева Ясинский, Толик Сафонов

В 1968 году, успешно завершив учебу в школе, я поступил в Сибирский Технологический Институт на Механический факультет.

Студенчество! Это попытка максимально забыть все школьные устои, которые были привиты нам, советским ученикам. На этот счет я когда-то перефразировал слова шуточной песенки, популярной в начале 20 века, «Школа Соломона Глясса». В этой моей песенке был такой куплет:

Завуч и директор ходят, как жандармы,

Ходят, как жандармы, всем говорят:

Делайте как нужно, делайте как надо,

Делайте все то, что вам говорят.

И мы, естественно, делали все то, что нам говорили. Как тяжело мне было перестроиться под новую волну жизни, когда никто над тобой не стоит, никто не указывает тебе, как жить и что делать. Целый семестр я выдавливал из себя вбитые в школе основы воспитания и культуры. Хотя, положа руку на сердце, я обязан признать, что школа мне многое дала, особенно любовь к литературе, которую нам, неразумным школярам, внушила наша любимая учительница Валентина Николаевна. До сих пор я пишу стихи.

А поступил я на Механический факультет, где только цифры, схемы, чертежи, кульман, готовальня, тушь, карандаши… С детства я неплохо рисовал, а черчение было одним из моих самых любимых предметов. А вот с фонетикой, морфологией, синтаксисом у меня всегда были проблемы – русский язык я знал лишь на твердую троечку.

Хотя в школе учили нас довольно хорошо. Из 30 учеников нашего славного 10Б класса, 24 поступили в высшие учебные заведения, а остальные в средне-специальные. Мой друг, Володя Фефелов, «Фефел», поступил в Бугурусланское летное училище, которое выпускало на крыло великолепных пилотов, Начав с АН-2 и в дальнейшем повышая квалификацию, они осваивали управление современными лайнерами СССР: ЯК-40, ТУ-154, ИЛ-62 и другими.

В институте

Несколько слов о моем втором друге, Володе Брюханове, Брюхе. Кстати, да, меня друзья называли Москаль. Начало студенческой жизни Володи сложилось трагически. Школа наша стояла в районе действующего аэропорта «Красноярск», расположенного в то время в центре города. Мы, пацаны близлежащих улиц, не оставляли без внимания службы аэропорта и постоянно пытались проникнуть на запретную территорию. Считалось особым шиком рассказать о своих действиях в этой зоне.