Л. Мардахаев - Педагогическое наследие Калабалиных. Книга 3. А.С. Калабалин

В макаренковских коллективах взрослых и детей объединяло, прежде всего, учеба, производственно-трудовые взаимоотношения, общая трудовая забота о лучшем завтрашнем дне, определенный стиль («дух») колоний: мажорный тон, сочетание уважения с требовательностью, чувство собственного достоинства, ощущение своей страны с ее устремлениями, ценностями и идеалами.

Как важно сегодня глубоко осмыслить все то, что оставлено нам в наследие, понять значимость макаренковской воспитательной педагогики, ее принципы и закономерности, найти пути применения по выстраиванию воспитательного пространства для детей и молодежи. Сконструированное воспитательное пространство – организационная форма, которая позволит мобилизовать образовательные и социокультурные ресурсы конкретной территории и консолидировать педагогический потенциал на поиск путей преодоления проблемного детства.

– Антон Семёнович, годится ли опыт Макаренко для современной школы?

– Опыт-то, безусловно, годится, но дело в том, что он не поддаётся бездумному копированию. Помню, ещё в 50-х годах один доктор педагогических наук решил открыть во Владимирской области копию макаренковской колонии имени Горького. Все сделал точно так же – структура, режим… И ничего не получилось. Спрашивает у отца:

– Почему?

Тот ответил:

– Ты копируешь чужое. Но ты не Макаренко и потому должен оставаться самим собой, используя его педагогические открытия.

Я полвека проработал учителем – в школах, детдомах, колониях… Каждый год читаю «Педагогическую поэму» и каждый раз открываю что-то новое. Ведь многие привычные слова стерлись от частого употребления и утратили первоначальный смысл.

Школьное самоуправление? Да не бывает такого: не отдам же я детям свою печать, планирование… Соуправление – это я понимаю. Школьный коллектив? Зачастую и это выдумка. Вас же не очень волновало, пришёл сосед по парте в школу или нет, какую оценку получил… Коллектив создается под общее дело, это временное объединение под конкретную задачу. Нет её – нет и коллектива. А. С. Макаренко это понял, когда поначалу открыл в колонии мастерские – сапожную, портняжную, кузницу… И вот сидят колонисты по разным цехам, радуются жизни и становятся работягами. Материться они уже умеют, скоро будут пить, а женятся – станут бить жен… Нет, так не пойдет. И Антон Семенович начал создавать сельскохозяйственную коммуну, где все друг с другом связаны. Такой коллектив не для подавления личности, а для её раскрытия, охраны интересов. Чтобы жизнь шла по общим для всех законам.

– И как же этот опыт применить, например, в обычной школе, где нет никаких коммун и сельского хозяйства?

– Об этом я задумался еще в 1965 году, когда после армии меня назначили в школу подмосковного Хотькова завучем по воспитательной работе. Помогла… пионерка Лариса Михеенко. Она партизанила во время войны, героически погибла. Мы нашли её маму, нашли командиров, создали школьный музей. Обратились к композитору Кабалевскому, он написал песню. Предложили назвать новый военный корабль именем Ларисы, дружили с экипажем, и когда корабль приходил в какой-то порт – в Ленинград, Балтийск, Севастополь… – мы находили средства и ехали туда. Не все, конечно, а только лучший класс. Итоги подводились по разным показателям, и каждый был заинтересован в успехах товарища. Вот такой был у нас коллектив. А закончится дело, значит, надо искать новое.

Бытует и такое мнение: мол, А. С. Макаренко работал в колонии, с бандитами… Чушь! В той «колонии» не было никаких решеток, и Антон Семенович разрешал уйти в любое время, если кому не нравится. Бывало, и уходили. Но возвращались. А вот в тюрьму больше ни один не попал (сравните-ка этот показатель рецидива с нынешним…) И воспитанники были в большинстве своем нормальные ребята.

– Нормальные, но в конфликте с законом…

– Как же без конфликтов, если ребята хотели выжить? И я бы жил точно так же, и любой другой. А их называли опасными для общества. Ворошилов требовал изолировать беспризорников, чтобы не мешали жить пионерам. Не только в тюрьму, но и под расстрел можно было угодить уже с 12 лет… А А. С. Макаренко моего отца взял из тюрьмы, хоть ему было 18. Он пытался уберечь детей от этого давления властей. Был большой конфликт с официальной педагогикой во главе с Н. К. Крупской. Она создавала пионерскую организацию, там всё красивенько, с барабаном… А его заботило воспитание настоящих граждан, которые будут созидать и творить. Думал не о внешних эффектах, а опекал воспитанников всю жизнь. Возродил понятия чести, долга, которые тоже попали в опалу как старорежимные. А однажды и врезал воспитаннику, пытавшемуся его унизить. Между прочим, это был знак потрясающего уважения. Колонисты уважали силу и смелость (при этом чуть ли не каждый из них был сильнее Антона Семеновича) и рассуждали так: если директор меня не наказал, то он меня не уважает…