Ростислав Фадеев - Кавказская война Российской Империи

В сентябре 1859 года Россия прочитала с удивлением, едва веря своим глазам, телеграфические донесения князя Барятинского государю императору, извещавшие, «что восточный Кавказ покорен от моря Каспийского до военно-грузинской дороги». Что «Шамиль взят и отправлен в Петербург»; русское общество знало, хотя и смутно, что в последнее время дела пошли на Кавказе хорошо, но далеко еще не ждало такого быстрого конца.

Кавказская война продолжалась шестьдесят лет [1] Впервые русские войска совершили поход на Кавказ в 1594 году, в царствование Бориса Годунова (если оставить в стороне походы древних руссов IX–X веков, войны Святослава Киевского и историю Тмутараканского княжества). Кампании на Кавказе и в Закавказье вел Петр I и его ближайшие преемники. В царствование Екатерины II началось более или менее планомерное продвижение русских войск и русской администрации на Кавказ. В дореволюционной историографии общепринятым был взгляд (который разделяет и Фадеев) о том, что начало Кавказской войны совпало с присоединением к Российской империи Восточно-Грузинского (Картлийского) царства (см. ниже). В советской историографии в свое время было принято отсчитывать начало Кавказской войны с 1817 года – с момента принятия должности главнокомандующего Ермоловым и начала им планомерных кампаний против горских племен (в «Письмах с Кавказа», написанных через четыре года после «Шестидесяти лет Кавказской войны», Фадеев высказывается в пользу этой даты ее начала). Есть и еще одно заслуживающее внимания мнение – отсчет начала Кавказской войны с 1785 года, когда русские войска в ходе движения шейха Мансура впервые столкнулись с учением и практикой мюридизма, которые были столь характерны для основных кампаний Кавказской войны в XIX веке, и наиболее ярким представителем и руководителем которых был Шамиль. [Примечания Р.А. Фадеева помечены «Авт». Остальные примечания от С.М. Сергеева.] . Россия привыкла мало-помалу к мысли, что такое положение дел естественно и должно длиться чуть ли не вечно, тем больше, что Кавказ около полувека оставался в совершенной тени и публика судила о нем по нескольким повестям да рассказам людей, приезжавших на пятигорские воды. С 1845 года стали печатать в газетах извлечения из реляций; но они могли осветить дело только для человека, знакомого с Кавказом. При чрезвычайном разнообразии этой обширной страны самый зрелый опыт, приобретенный на одном из ее военных театров, не дает еще никакой возможности правильно судить о другом; издали все сливалось в один неопределенный образ, самые коренные изменения в положении вещей сглаживались, и мыслящий русский человек, незнакомый с Кавказом, не мог, разумеется, связать разноречащих событий и приходил поневоле, отыскивая решения этой задачи, к самым невероятным заключениям. Наше общество, в массе, не сознавало даже цели, для которой государство так настойчиво, с такими пожертвованиями добивалось покорения гор. Страны, составляющие Кавказское наместничество, богатые природою, поставленные в удивительном географическом положении для высокого развития в будущем, все-таки, с чисто экономической точки зрения, независимо от других соображений, не могли вознаградить понесенных для обладания ими жертв. На Кавказе решался вопрос не экономический или если даже отчасти экономический, то не заключенный в пределах этой страны. Понятно, что для большинства общества этот вопрос, необъяснимый прямой перспективой дела, оставался темным. Покорение восточных гор обрадовало Россию в ее патриотизме, как победа над упорным врагом, независимо от громадного значения этого события, гораздо яснее понимаемого до сих пор за границей, чем у нас. Утверждение бесспорного русского владычества на кавказском перешейке заключает в себе столько последствий, необходимых или возможных, прямых и косвенных, что покуда еще невозможно обнять их разом; они будут выказываться одно за другим, такою длинною цепью, что разве следующее поколение будет знать весь объем событий 1859 года.

Покуда еще нельзя писать историю русского владычества на Кавказе. Для истории такого долгого и сложного периода нужна предварительная разработка материалов, заваливших в продолжение шестидесяти лет многие архивы; к этому недавно только приступила особая комиссия.