Лев Патрикеев - Поэзия и проза инженерного и педагогического труда

Опять на пароходе до Иркутска, потом на поезде до Хабаровска и далее на грузовике вдоль Амура добрались мы до места новой папиной службы и маминой работы. Пока мы ехали, Храбровы посадили для нас картошку, помидоры, огурцы, подсолнухи, сою и арбузы с дынями.

Что часто вспоминается о жизни на базе Амурской флотилии? Прежде всего походы с соседскими мальчишками на Амур на ночную (!) рыбалку. На закидушки ловили касатку. Эта рыбка весом 200–300 граммов имеет в основании своих грудных плавников очень крепкие и острые шипы. Если случайно прикоснуться к этим шипам, то надолго место укола поражается каким-то ядом и болит. На вкус касатка напоминает навагу. За ночь удавалось наловить до 7–10 килограммов касатки.

Иногда более взрослые мальчишки вылавливали на жмых огромных увальней-сазанов весом под 30 килограммов! Осенью мы с отцом и его сослуживцами ездили несколько раз на впадавшие в Амур небольшие ручейки. Здесь, вооружившись мощными острогами, мужчины выжидали и били самок кеты, которая поднималась на нерест. Некоторые экземпляры весили 10–15 килограммов, а красной икры в таких тушах было не менее 3–5 килограммов!

В сараях, рядом с домашними огородами, почти у всех офицеров выкармливались свиньи. Кормили их разными отходами, а после удачной рыбалки – отварной касаткой. Урожаи на огородах под Хабаровском были восхитительны: отдельные картофелины достигали 500–800 граммов, арбузы – 10–12 килограммов, а сахарная свекла – 3–4 килограмма! Из сахарной свеклы женщины выпаривали вкусную патоку. Патоку смешивали с истолченными и заранее прожаренными горошинами сои и делали великолепные конфеты, которые очень напоминали современные шоколадные батончики.

В конце 1944 года, по-видимому, посчитав папу полностью реабилитированным после ладожской голодовки, его вновь отозвали в Москву. Герой Советского Союза, легендарный полярник Иван Дмитриевич Папанин, возглавлявший Главсевморпуть, уговорив военное начальство, назначил отца начальником треста «Арктикстрой». Папа строил и реконструировал порты и аэродромы вдоль всего побережья Северного Ледовитого океана и возводил новые военно-морские базы.

Когда по радио объявили наконец о безоговорочной капитуляции Германии, которую с нетерпением все ждали, мы с мамой и сестренкой еще находились на базе Амурской флотилии. В честь Победы на высоком правом берегу Амура, рядом с портом солдаты выкатили и установили много зенитных пушек и 9 мая вместе со всей страной устроили грандиозный салют и фейерверк!

Телеграмма от отца ускорила наш отъезд из Хабаровска в Москву. Дорога на пассажирском поезде заняла 10 суток. Ехали в плацкартном вагоне. Лежа на верхней полке и наблюдая, как взрослые, коротая время, играли в карты, я научился играть в преферанс. В конце пути меня даже порой приглашали на партию вместе со взрослыми.

В середине июня 1945 года мы наконец-то оказались в своей московской квартире. К сожалению, во время войны из-за нашего фактического отсутствия в нашу родную квартиру временно подселили семью одного классного специалиста по керамике. Пришлось почти около года, до тех пор, пока они не получили свою отдельную квартиру, ютиться каждой семье в отдельной комнате, а кухню превратить в настоящую коммунальную проходную. К счастью, наши соседи оказались весьма интеллигентными людьми, и наши семьи за все время совместного проживания ни разу не поссорились.

По многим причинам, в том числе и в связи с теснотой в квартире, и, не в последнюю очередь, в связи с разгаром лета и приближением школьной поры, мама отвезла нас с сестрой и с тетей Ниной в Тарусу. В Тарусе, небольшом районном центре Калужской области, совсем недалеко от Москвы долгие годы жил и работал родной брат маминой мачехи – Василий Спиридонович Никитинский. Дядя Вася, как мы потом всю жизнь его звали, занимал в Тарусе пост главного казначея – он был директором местного банка.

В далекой молодости он неудачно упал с печки и в результате его детские ручки и ножки остановились в росте. Голова и туловище выросли нормально, а руки и ноги остались детскими. Поэтому он выглядел как большой, толстый карлик. В своем директорском кабинете дядя Вася, прежде чем сесть в кресло, вставал на маленькую скамеечку. Все в городке были знакомы с ним, уважали его и при встречах обязательно здоровались. В дом, где жил наш дядя, мы и попали. На паровозе доехали от Москвы до Серпухова, потом на телеге до Оки и наконец на речном катере до Тарусы.