Александр Клинге - Ленин. Самая правдивая биография Ильича

Но вернемся к семейству Ульяновых. После смерти Ильи Николаевича их материальное положение сильно пошатнулось. Пенсия, о которой хлопотала Мария Александровна, была назначена, однако ее размер не позволял жить по-прежнему. Единовременное пособие, тоже не слишком большое, было выплачено только через год (все это время прошение кочевало по инстанциям). Половину дома пришлось сдать квартирантам.

Новости об аресте, а затем и казни Александра еще сильнее изменили положение семьи в худшую сторону. Правда, на сей раз речь шла не о деньгах. Семья Ульяновых, еще недавно пользовавшаяся уважением, превратилась в изгоев в местном обществе. К ним стали относиться как к родственникам государственного преступника, каковыми они, по сути, и являлись. Крупская впоследствии вспоминала: «Владимир Ильич рассказал мне однажды, как отнеслось «общество» к аресту его старшего брата. Все знакомые отшатнулись от семьи Ульяновых, перестал бывать даже старичок-учитель, приходивший ранее постоянно играть по вечерам в шахматы (…) Эта всеобщая трусость произвела тогда, по словам Владимира Ильича, на него очень сильное впечатление. Это юношеское переживание, несомненно, наложило печать на отношение Владимира Ильича к «обществу», к либералам».

Какие чувства испытал он при известии об аресте и казни Александра? Вне всякого сомнения, потеря любимого старшего брата, который являлся для него во многих отношениях образцом для подражания, потрясла юношу. Возможно, он не знал в точности мотивов Александра, но безоговорочно встал на его сторону. «Значит, Саша не мог поступить иначе, значит, он должен был так поступить» – такова была первая реакция Владимира на известие об аресте брата.

Более широко известна другая ленинская фраза: «Мы пойдем другим путем». В советское время ее часто приводили как доказательство наличия у 17-летнего юноши, почти подростка, более или менее четкой политической программы. Позднее сам факт произнесения этих слов стали подвергать сомнению – в конце концов, известны они только по воспоминаниям сестры Ленина Марии, которая в то время была еще маленьким ребенком. На деле, однако, обе эти версии маловероятны. Владимир вполне мог сказать эти (или похожие) слова, однако означали они скорее просто сожаление о том, что старший брат сложил свою голову, не добившись ровным счетом никакого успеха.

Каковы были политические взгляды Владимира в эту пору? «Он был настроен очень оппозиционно к гимназическому начальству, к гимназической учебе, к религии также, был не прочь зло подтрунить над учителями – одним словом, был, так сказать, в периоде сбрасывания авторитетов, в периоде первого, отрицательного, что ли, формирования личности. Но вне такого отрицательного отношения к окружающему – для него главным образом к гимназии – ничего определенно политического в наших разговорах не было», – вспоминала впоследствии старшая сестра Анна. С 16 лет Володя перестал ходить в церковь, однако никакой политической литературы будущий вождь не читал, зато увлекался Тургеневым. Говорить о том, что у него имелись какие-то революционные взгляды и тем более четкая программа действий, не приходится. Скорее всего, именно арест и казнь брата стали импульсом, пробудившим в юноше интерес к политике и направившим его по пути, который позднее приведет в стан революционеров. Свою роль сыграла и описанная выше реакция симбирского общества – чувствовать себя «зачумленным» было явно болезненным переживанием.

Любимым автором семнадцатилетнего юноши стал Чернышевский. Роман «Что делать?» часто и справедливо критикуют за довольно слабые литературные качества, но у российской молодежи конца XIX века он пользовался большой популярностью. Чернышевский смог уловить и передать в своем романе идеи, буквально витавшие в воздухе. Для многих молодых людей того времени именно с чтения «Что делать?» начался путь в революцию. Ленин не стал исключением.

В советское время Чернышевского в обязательном порядке проходили в средней школе. У подавляющего большинства школьников в результате на всю оставшуюся жизнь формировалось отвращение к творчеству писателя. Ленин, будь он жив, скорее всего с пониманием отнесся бы к советским подросткам. Для чтения Чернышевского, считал он, необходима определенная зрелость; если прочесть его роман слишком рано, текст не вызовет ничего, кроме отвращения. Намного позднее, в 1904 году, Ленин, споря с одним из товарищей, заявил: «Его бесполезно читать, если молоко на губах не обсохло. Роман Чернышевского слишком сложен, полон мыслей, чтобы его понять и оценить в раннем возрасте. Я сам попробовал его читать, кажется, в 14 лет. Это было никуда не годное, поверхностное чтение. А вот после казни брата, зная, что роман Чернышевского был одним из самых любимых его произведений, я взялся уже за настоящее чтение и просидел над ним не несколько дней, а недель. Только тогда я понял глубину. Это вещь, которая дает заряд на всю жизнь».