Николай Семёнов - Это было на рассвете

— Запишите приказание, — послышался голос оперативного дежурного по штабу бригады. И я записал: «Нарезу» с заместителем к девяти явиться к «хозяину». Подпись — Назаренко».

Когда доложил телефонограмму командиру полка, он приказал предупредить ротных о готовности к передислокации, а сам с майором Лодвиковым побежал в штаб бригады.

Комбриг, собрав офицеров штаба, командиров полков с их заместителями, повез их на рекогносцировку к реке Одер. Возвратились они перед наступлением темноты.

В эту же ночь два танковых полка нашей бригады переправились через Одер. В следующую ночь, плавно покачивая понтонный мост, один за другим устремились на противоположный берег тяжелые танки и нашего полка. Мутные волны Одера тихо касались стальной ленты моста, по которому ходило несколько человек понтонеров. Начинало светать. В воде то тут, то там рвались снаряды. Вижу: недалеко от берега по пояс в воде стоит лет тридцати понтонер. Одной рукой придерживает ломом что-то, другой — подкручивает понтон.

— Что, сломался? — спросил я у него.

— Нет, плохо держится. За ночь-то расшатался, — ответил он.

— Можете простудиться.

— Ничего-оо-о. Не впервой. Только окоченели ноги. Вот у меня лекарство от простуды, — достал из кармана бутылку. Сделав из нее три глотка, улыбнулся и опять засунул в карман.

— Чай горячий?

— Никак нет. По-немецки — шнапс, по-русски — водка, а по-марийски — просто арака, — почти засмеявшись, ответил он.

— Ну, ты дае-е-е-ешь, грамотей!

— А то как же?

— А за арака-то от старшины не попадает?

— Ить он сам мне принес. Говорит: «Пей, сын марийского народа, Василий Игнатьевич Кушаков, маленькими глотками — и не простудишься. Продержись минут десять — заменю тебя другим. Ведь скоро победа, браток!»

— Ты, Василий Игнатьевич, откуда? Я из Моркинского района.

— Из Звениговского, села Сидельниково, на Волге, — весело ответил он и сделал еще два глотка из бутылки. — Тогда, земляк, угости куревом, если богат. Мои промокли, — обратился он ко мне.

— Папиросшо уло, а тулжо уке (папиросы имею, а огня-то нет), — ответил я ему по-марийски. — Огнем пользоваться-то не разрешается ведь, — предупредил я его и дал штук пять папирос.

— Я закурю потом, когда пройдут танки. — Он быстро расстегнул шинель и засунул папиросы в карман гимнастерки.

Ничего себе, на груди моего земляка блеснули ордена Красного Знамени, Красной Звезды, Славы третьей степени и несколько серебряных и бронзовых медалей.

— Будь здоров, земляк! Молодец! Запомню твой адрес. Поищу на всякий случай около рейхстага. Если останемся в живых, то, может быть, встретимся. А сейчас мне надо идти, — быстро проговорив, зашагал я впереди свое-го танка. Земляк непослушными губами буркнул «ера, ера» (ладно, ладно).

Собирая материал для настоящей книги, уточнил, что Василий Кушаков с первого дня мобилизации служил и воевал рядовым минером, понтонером, сапером в инженерно-саперном батальоне.

Конец апреля 1943 года. На смоленской земле весна в полном разгаре. Наша разведка установила, что гитлеровское командование готовит наступление. Поэтому, чтобы преградить путь вражеским танкам, надо было срочно заминировать танкодоступные места.

Выполнить эту задачу в районе Красная Нива с тремя бойцами — Василием Кушаковым, Федором Куяровым и Герасимом Никитиным — направился старший лейтенант Тимошенко.

В темное небо то и дело взлетали осветительные ракеты. Одна из них упала почти рядом, и сразу лихорадочно ударили вражеские автоматы. Минеры, не обращая внимания ни на разрывы снарядов, ни на свист пуль над головой, развернули работу: один на раскисшей земле отрывал лунки, двое ползком по грязи подтаскивали и закапывали на положенной глубине противотанковые мины. Когда к рассвету подморозило, работать стало легче. Чуваш Герасим, заметив мелькнувшие в кустах фигуры, прошептал?

— Кажется, фашисты.

— Надо их отогнать, иначе вся наша работа пойдет насмарку, — проговорил мордвин Федор Куяров.

— Это верно. Разнюхают район минирования и расстреляют, — согласился комвзвода. — Кушаков, ты моложе всех, поразведай, — приказал он.

— Есть, товарищ старший лейтенант, Я их, кереметов, отправлю к богу, — Шепотом ответил Василий и с автоматом пополз вправо, к кустарнику.

— Смотри, поосторожнее! Гранаты есть?

— Две.

Василий подполз к гитлеровцам почти вплотную. Услышал немецкую речь. Только трудно было определить, сколько их тут. Приблизился еще. Впереди был овраг, где тихо журчала талая вода.