Николай Семёнов - Это было на рассвете

Пробившись сюда вечером, помкомандира роты по техчасти Ф. Г. Шуршилин с отделением саперов и оставшимися в живых из расчета экипажа в семидесяти метрах от вражеской обороны трудились несколько часов, чтобы отбуксировать неисправную машину.

Другую группу ремонтников возглавил помпотех батальона Анатолий Чистов. Ползком но грязи, в дождь им удалось добраться до застрявшей машины. В ней, скрываясь от губительного огня, к тому времени набилось вместе с экипажем 11 наших пехотинцев.

— А ну, освободите машину! Займите оборону впереди, а мы будем ее ремонтировать! — приказал Чистов.

Противник не прекращал огня. Правда, был он неприцельным. В полночь фашисты завели пластинки. Сначала крутили «Катюшу», а затем — «Дубинушку».

— Пойте, пойте, — говорит работающий кувалдой радист Старостин.

— Это нам на руку. Под звуки музыки они не услышат нас, — добавил Шуршилин.

На буксирном танке приехал майор Лаврененков. Застрявшая машина была вырвана из болотного плена. К утру почти все поврежденные машины были поставлены в боевой строй.

В дальнейшем воины бригады участвовали в боях местного значения, в районах Макарьевская Пустынь — Смердыня — Васькины Нивы. Зачастую эти бои приобретали довольно тяжелый характер.

Тогда мужественно и умело сражались танкисты И. И. Гребенников, И. И. Коцур, В. И. Азевич, Н. Ф. Брагин, В. М. Боярчиков, Б. А. Карамышев, Ф. Т. Куликов, С. Е. Водопьянов, Н. П. Сашин. Старшина С. С. Плотников, воевавший на танке № 308, лично расстрелял 15 гитлеровцев.

На участке возле Мостков оборонялся мотострелковый батальон бригады. Передний край обороны проходил по лесисто-болотистой местности. Боеприпасы и продовольствие доставлялись на плечах с левого берега раки Волхов по топким болотам. Причем только в ночное время, так как днем шныряли «юнкерсы».

На нейтральной полосе — насыпи железной дороги был расположен наблюдательный пункт батальона. Как-то ранним утром знойного лета оборвалась связь. Посланные для восстановления два связиста не вернулись.

— Немедленно восстановить связь и выяснить обстановку, — приказал начальник штаба бригады подполковник Б. И. Шнейдер командиру комендантского взвода Ананию Иванченко.

Взяв с собой сержанта Белых, лейтенант пополз вдоль линии связи. Когда переползали через «поляну смерти» (зона сильного огня противника), сержант погиб. Устранив в трех местах разрыв линии, Иванченко дополз до наблюдательного пункта, который находился в окопе на нашей стороне насыпи железной дороги. Появление лейтенанта подбодрило находящихся там трех наблюдателей.

— Товарищ лейтенант, в двухстах метрах от нас, вон на той стороне леса, сосредотачивается около роты вражеской пехоты, — доложил связист.

Положение было критическим. Враг вот-вот пойдет в атаку. Все смотрели на лейтенанта — ждали, какое он примет решение.

— Будем сражаться, если даже погибнем. Наблюдайте в оба за фрицами. Доложу обстановку начальству, попрошу подбросить туда огонька, — распорядился лейтенант.

Смелое решение взводного ободрило наших бойцов. Иванченко, доложив комбригу обстановку, соединился по телефону с командиром минометного дивизиона.

— Вы надежно защищены? — спросил минометчик.

— Накидали на НП шпалы, впрочем, выдержим, — ответил лейтенант.

И тут началось… Взметнулись вверх десятки бурых фонтанов болотной смеси. Зазуммерил телефон.

— Ну как? — послышался хриплый голос минометчика.

— Кроете правильно, но пощадите нас, перенесите метров на сто вперед! — ответил Иванченко.

— Мы не можем отрегулировать огонь до ста метров.

— Тогда валяйте, валяйте! — и взводный положил трубку.

Через некоторое время Иванченко докладывал по телефону начальнику штаба:

— Товарищ подполковник, связь с наблюдательным пунктом установлена. Скопление вражеской пехоты уничтожено полностью.

— Сами-то как, уцелели? — озабоченно спросил Шнейдер.

— Чудом, товарищ подполковник, — улыбнулся Иванченко.

— Молодцы! — похвалил начальник штаба.

На следующий день танкисты совместно со стрелковыми подразделениями в районе Мостков прорвали оборону гитлеровцев по фронту шесть километров и углубились на три. Затем заняли оборону.

Вскоре подполковник Шнейдер заменил комбрига Копцова, который стал командовать 15 танковым корпусом. Нам не хотелось расставаться с генералом. Мы все уважали его за ум и беспредельную храбрость. Через несколько месяцев, 3 марта 1943 года, когда корпус вел тяжелый бой с превосходящими силами гитлеровцев, генерал-майор Василий Алексеевич Копцов был смертельно ранен. Похоронен он в городе Первомайске Харьковской области.