Николай Семёнов - Это было на рассвете

Нельзя было слушать без волнения рассказ участника трех войн Григория Сергеевича Сергеева. Он сражался на Ленинградском и Волховском франтах.

Шел кровопролитный бой за город Лугу. Во время атаки убило командира взвода. Тогда взвод в бой повел сержант Сергеев. Бойцы ворвались во вражеские траншеи, завязалась рукопашная схватка. Григорий Сергеевич расстрелял пятерых фашистов, но и сам был ранен в голову. После излечения опять был натравлен на фронт. Войну закончил в Венгрии, в районе озера Балатон.

Ветераны, поправляя то и дело свои гимнастерки и перебивая один другого, старались рассказать о своих послевоенных делах. Они сводились к тому, чтобы как можно быстрее залечить нанесенные войной раны. Говорили, например, где и какую культуру сеять, на каких делянках посадить лес.

— Коля! Теперь с Гитлером покончили, мы тут сумеем возродить наше общественное хозяйство, будь уверен! А ты служи, крепи нашу оборону! — воскликнув, потряс костылями Ион Максимович.

Время моего отпуска подходило к концу. Не мог я возвратиться в часть, не побывав на Юшуте.

В поддень, когда солнечные лучи уже ярко, по-летнему согревали землю, мы, несколько человек, в том числе и Марина, направились к близкой сердцу реке.

Юшут — в нежно-зеленом весеннем наряде. Кажется, намного похорошела река. Как приятен был свежий запах проснувшейся земли. Воздух наполнен чудесным ароматом обильно цветущей черемухи. Скоро медвяно запахнут и травы. Пять лет не бродил я по этим берегам. Подумалось: нет ничего дороже, чем наслаждаться такой красотой, вдыхать дивные запахи цветов, слушать пение птиц.

— Коля, видишь засохшее русло, что пониже старой мельницы. Оно опять наполнилось водой, — показала мне Марина. Нынче прилетели утки и гнездятся здесь.

Мы медленно шли вверх по течению. Не верилось мне, что я шагаю по берегу Юшута. Мог ли подумать, что еще придется наслаждаться такой красотой.

— Пошли в наше заветное место, — вдруг с улыбкой шепнула Маринка.

Мы направились к стоящей на обрывистом берегу среди густого ивняка старой ветле. Наклонившись, она задумчиво смотрит в прозрачные воды реки. В этом месте до войны веселилась молодежь. Многие из парней сложили головы…

— Присядем? — предложил я.

Марина молча села на обтертое бревно. Было о чем поговорить.

Но вначале разговор почему-то не клеился. Марина то и дело хитро поглядывала на меня, словно хотела спросить: «Ты ли это, Коля?»

— Ты-то как в войну? Наверное, досталось? — вырвалось у меня.

— Как и всем. Летом — на полях, а зимой — на лесоразработке. Говорить о трудностях даже неудобно, — стараясь улыбнуться, начала рассказывать Марина. Но лицо ее становилось задумчивым. — Как ты думаешь, когда в лесу одни старики, женщины и подростки… Помню, у Александра Кудряшова новая деревянная нога попала меж бревен и сломалась. Мы ему смастерили костыли, чтобы добраться домой…

Марина, замолчала. Потом, вздохнув, спросила:

— Сколько прошло с того времени, как мы расстались?

— Ровно пять лет, — ответил я.

— А мне кажется, я тебя ждала гораздо больше.

Ее плечо коснулось моей руки. Я не знал, что сказать. Потом она медленно повела рукой по моему шрамному лицу.

— Бедный мой мальчик, — сказала она, и в ее глазах засверкали бисеринки слез.

— Будет тебе. Лучше скажи, поедешь со мной? — спросил я.

— Не знаю, — произнесла она тихо.

Не ожидал я такого ответа — обиделся. Она впилась в меня темной синевой своих глаз, словно хотела проникнуть в глубину моего сознания, что-то понять во мне или что-то объяснить.

Мы какое-то время сидели молча. В спокойной воде отражался красивый багрянец неба. На востоке медленно наступала вечерняя синева дали.

— Поедем, — вдруг сказала Марина и обняла меня.

Это было уже на рассвете. От легкого утреннего ветерка на поверхности реки появилась рябь. Мы стояли как завороженные.

Несет речка Юшут янтарные воды к великой русской реке Волге. Резво и шумно течет на перекатах. Казалось, что она радуется вместе с нами.

В. А. Копцов

Н. Н. Юренков

А. А. Тарасов

И. В. Жибрик