Николай Иванов - Кремлевское дело

Тогда мы решили обратиться за помощью к молодому капитану по имени Вячеслав, фамилию которого в суматохе позабыл, о чём сейчас очень сожалею. Были с нами и другие офицеры, которые вели себя вполне достойно, всячески подчёркивали своё негативное отношение к путчу и сочувствовали нам. Они умудрялись угощать арестованных яблоками, помидорами и даже домашними пирогами. Конечно, знал об этом и комбриг. Очень хотелось думать, что армия в основном состоит из таких вот офицеров и командиров, а не холуёв вроде замполита.

Слава принёс из дома транзистор, и мы вновь воспряли духом. Из радиопередач стало очевидным, что для обеих противоборствующих сторон у Белого дома наступил решающий час, и исход противостояния станет ясным уже к утру. Больше всего беспокоил намечавшийся штурм Белого дома. Но в какой-то момент стало ясно, что без большой крови взять приступом здание невозможно, ибо оно находилось в плотном кольце защитников свободы и демократии. Чем могли мы им помочь? Посовещавшись, решили вызвать на переговоры командира части и предъявить ультиматум. В три часа ночи комбриг пришёл на встречу. Ему напомнили о незаконности нашего ареста и содержания под стражей во вверенной ему войсковой части, что само по себе является уголовно наказуемым деянием. Мы заявили также, что если раньше арест можно было объяснить ссылками на решение новых властей, то теперь, после обращения законно избранного президента России Ельцина к народу, все решения и действия ГКЧП являются преступными. Более того, согласно Указу Ельцина объявляется амнистия всем тем, кто в той или иной мере оказался причастным к путчу, но после Указа своими действиями не способствовал хунте и поддержал законную власть. Следовательно, дальнейшее содержание нас под стражей есть преступление со стороны командования войсковой части.

Мы потребовали немедленно освободить нас из-под стражи, дать возможность выступить перед личным составом, поднять по тревоге воздушно-десантную бригаду и вместе с нами идти к Белому дому защищать законную власть. Комбриг ответил, что решение всех трёх вопросов не относится к его компетенции и подлежит согласованию с вышестоящим начальством. Начались переговоры. В 7 часов утра появился комбриг и другие офицеры части. Вместе с ними был полковник Чайка, который едва держался на ногах. Я не удержался и сказал: «Если уж полковник КГБ при выполнении столь ответственного задания вдребезги пьян, значит у хунты дело – труба». Комбриг объявил, что мы освобождены, но два других требования начальство отклонило.

Чайка заплетающимся языком предложил развезти освобождённых арестантов по домам. Мы потребовали немедленно отправить нас к Белому дому. Согласились. Предложили ехать всем на одной машине. Мы отказались, заявив, что одну машину с опасными для гэкачепистов пассажирами проще простого пустить под откос и таким образом отделаться от живых свидетелей допущенного беззакония. Было выделено две машины. Перед отъездом вдруг засуетился полковник Чайка. Смотрим, из штаба выходит его подчинённый с подносом, на котором стоят четыре стакана с вином. Не смущаясь, кагэбешник предложил недавним арестантам … поднять бокалы и выпить за знакомство. Похоже, что некоторым людям из ведомства Крючкова вовсе неведомы такие нравственные понятия, как честь, совесть, достоинство. Спустя два дня после нашего освобождения мне позвонил высокопоставленный ходатай от Чайки с просьбой не привлекать полковника к ответственности. Конечно, столь бесстыдное попрание закона должно быть наказано. Но я уже не испытывал к этому человеку ничего, кроме чувства брезгливости.

Около 8 утра мы подъехали к Белому дому; встретили нас бурные возгласы, рукопожатия, поздравления с освобождением и победой над гэкачепистами. Кругом – море радостных улыбок, в глазах – безмятежная надежда на лучшее будущее. Мы прошли в здание. Здесь уже не было прежней чопорности, улетучилась куда-то официальность внутреннего убранства. Депутаты России три дня были рядовыми бойцами, готовыми с оружием в руках защищать свободу и уничтожить диктатуру госпартноменклатуры, которая с открытым забралом попыталась выступить против своего народа.

От защитников Белого дома стало известно, что кроме нас троих никто не был арестован. Решили пойти к Ельцину и доложить о нашем освобождении. Коридоры Белого дома представляли собой разбуженный улей: депутаты вперемежку с военными в униформе, с автоматами в руках курсировали по многочисленным и весьма запутанным коридорам огромного здания. В обширной приёмной Президента России, не уступающей по своим размерам волейбольной площадке, та же картина: скопление вооружённых людей, бурные беседы, усталые небритые люди, ни на миг не замолкавшие аппараты правительственной связи, озабоченные и уставшие помошники Президента. Мы попросили аудиенции. Оказалось, что в течении двух предыдущих суток Ельцин не сомкнул глаз и полчаса назад уснул в своём кабинете. В 10 часов начнётся внеочередное, чрезвычайное заседание российского парламента, на котором должен выступить Борис Николаевич. Конечно, мы не стали его тревожить.