Борис Илизаров - Председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин

Какие Соединенные Штаты мира или Европы, какой мировой социализм? В Европе идет война, впервые в истории уносящая не десятки, даже не сотни тысяч, а миллионы человеческих жизней, разрушающая материальные и духовные сокровища величайшей европейской цивилизации. Крестьянская, нищая Россия несет особенно большие людские и территориальные потери. А Ленин не только не говорит о желательности победы своего отечества и всей Антанты, подобно некоторым однопартийцам (плехановцам), не призывает к немедленному всеобщему миру без аннексий и контрибуций, подобно меньшевикам-мартовцам и большинству циммервальдцев, а пророчит и прямо призывает к новой мировой, но межклассовой войне. И тогда, и в наше время его обвиняли и обвиняют кто в бланкизме, кто в анархизме, кто в нечаевщине. Это все экстремистские и радикальные течения. А Ленин был вполне самостоятельным политическим мыслителем, считавшим себя истинным марксистом, стремившимся совершить на практике то, что предрекали великие основатели «научного социализма».

Они действительно предрекали цепь всемирных межклассовых революционных войн, подобно тем, что вела молодая буржуазия Англии, Нидерландов, Франции против феодальных и полуфеодальных режимов европейских государств в ХVII – ХIХ веках. Статья интересна еще и тем, что она как бы подводит черту под эволюцией взглядов Ленина по одному из важнейших вопросов ленинизма, а значит, и биографии поднимающегося вождя «мирового пролетариата». Речь идет о теории «перманентной революции» (в формулировке Троцкого), или о теории перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую (в формулировке Ленина).

Несмотря на то, что ко времени последнего швейцарского «сидения» Ленин был зрелым, со сложившимися взглядами на жизнь человеком, его политический путь всегда был полон изгибов, а взгляды стремительно эволюционировали. И это несмотря на то, что он еще в молодости избрал для себя роль не только интерпретатора марксизма для русских рабочих, а если быть точнее – для революционеров, ориентированных на марксизм. Начиная с Г. В. Плеханова, эту роль брали на себя очередные поколения социал-демократов, но наиболее яркие из них переставали довольствоваться ролью обычных ретрансляторов марксизма в российскую среду, а пытались переосмыслить историю и будущее своей страны в свете учения о классовой борьбе, гегемонии пролетариата и грядущей мировой социалистической революции.

Плеханов и небольшая группа возглавляемых им интеллектуалов (группа «Освобождения труда») основные усилия направили на перевод марксистской литературы на русский язык, на комментирование и популяризацию марксистских идей, на организацию в России партийных просветительских кружков. Будучи горячими сторонниками распространения марксизма в России, плехановцы и мысли не допускали о том, что Россия хоть по каким-нибудь параметрам уже готова к социалистической революции. Больше того, Плеханов считал, что страна только-только вступает на путь капитализма и по сравнению с развитыми европейскими государствами она экономически и культурно очень от них отстает. Когда после смерти Энгельса в западноевропейском социал-демократическом движении стали возникать различные критические («оппортунистические») течения, Плеханов первым взял на себя роль защитника чистоты марксизма. Его оригинальный вклад в философию марксизма был сильно преувеличен в советское время. Фактически он не вышел за рамки устоявшихся истин, даже когда рассмотрел вопрос о роли личности в истории с точки зрения классиков и популярно сформулировал идеи «монистического взгляда на историю». Но молодой Ленин, выступив сначала в одном ряду с группой Плеханова, очень скоро перешел от трактовок и защиты марксизма к конструированию самостоятельных концепций, часто маскируя их под защиту чистоты марксистских идей от поползновений «ревизионистов» (реформаторов) и «оппортунистов» (отступников).

На самом же деле с годами он, будучи творческим человеком, все больше и радикальнее ревизовал марксизм сам, т. е. развивал и приспосабливал его к новым историческим условиям, но отступником от него он никогда не был. Он был фанатиком одной, раз и навсегда усвоенной концепции, его фанатизм доходил до идолопоклонства. Вопреки часто встречающемуся мнению, его поклонение не было сродни религиозному рвению. Так математики «поклоняются» таблице умножения или физики – закону всемирного тяготения. Это был вариант очень характерной для интеллигенции фанатичной веры в научное знание. Это была вера в «научный социализм», которая мотивировалась только одним: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно!». Этим он приравнивал Маркса к Ньютону.