Иван Кузнецов - На судьбу я не в обиде...

Далеко, далеко на простор ты
Катишь пенистых волн синеву
Пусть на карте зовут тебя Желтым,
Только я голубым назову.
Здесь Макаров у этих утесов
Вел эскадру в последний свой бой…
И немало российских матросов
Вместе с ним не вернулись домой.
И бушует и бьет у причала,
Налетая, крутая волна,
Только море никак адмирала
Не разбудит от вечного сна.

Шумит, шумит морской прибой,
Шумит, шумит, не утихая.
Здесь так отрадно час, другой
Побыть, о чем-нибудь мечтая.
И там и тут над бездной вод
Вскипают волны на просторе
И вдаль бегут, где небосвод
Как будто бы впадает в море.

Желтая колючая трава
Стелется по берегу морскому,
Волны шепчут тихие слова,
Сердцу непонятные людскому.
Отчего же – я не знаю сам —
Так люблю их бег неутомимый?
Словно в них я слышу голоса
Моряков, погибших у Цусимы.

Веерами крылья распустив,
Чайки пролетают на обрывом.
Китаянки босые в отлив
Устриц собирают торопливо.
А вдали от этих берегов,
В необъятной синей-синей дали,
Мирно-мирно лодки рыбаков
Под палящим солнцем задремали.

Бьется Желтое море о скалы седые
И шумит, и бушует весь день.
И припомнились сердцу картины иные:
Голубые дымки деревень.
И леса, и покосные травы густые,
И брусничный задумчивый бор,
И дрожащие лилии, словно живые,
На искрящейся ряби озер.
Так и хочется к ним дотянуться рукою,
Да никак не сумею достать…
Море катит упрямо волну за волною
И шумит, и бушует опять.

Пролетела зима незаметно для всех,
Побурели морские долины.
Тротуары хрустят шелухою орех,
Многолюдны опять магазины.
Теплый ветер над сопками кружит легко,
Согревая и радуя душу,
И над морем несет далеко, далеко
Нашу русскую песню «Катюшу».

Спустилась ночь. Луна в залив глядится,
Как в юности над озером родным,
Но здесь дальневосточная граница
И до утра в дозоре мы стоим.

Хоть тишина и песня стороною
Никак не умолкает весела,
Мы помним все, что ночь перед войною
Такая же вот тихая была.

И потому, лишь сумерки объемлют
Морскую гладь, по берегу всему,
Наверно, меньше звезд глядит на землю.
Чем зорких глаз дозоров в полутьму,

В густом тумане чуть видна Луна,
По склонам сопок затерялись зданья,
И где-то из раскрытого окна
Привольно льется песня «Провожанье».

Китайцы мимо, семеня, идут,
Им непонятно, что это такое,
А я сердечно рад ей, словно тут
За сопками село мое родное,

А песня нарастает все сильней
Над городом, над бухтой, надо мною,
Как будто это девушки с полей
Идут домой веселою толпою,

Но вот замолкла песня, В тишине
О берег волны плещутся сурово.
О, как хотелось в этот вечер мне,
Чтоб завели пластинку эту снова!

Хоть весна, даль небес ясна,
В Порт-Артуре весна очень странная:
Не такая, признаться, она,
Как у нас на Руси желанная.

Ни разлива речного вокруг,
Ни ручья по-весеннему бурного,
Не найдешь, хоть обшарь весь луг,
Здесь подснежника нежно-лазурного.

Только моря прибой вдали
Плещет волнами еле слышными,
Да в садах еще голых долин
Кипарисы шепчутся с вишнями

С радостью пишу я эти строки
В край ветлужских солнечных полян.
Как я от тебя сейчас далеко,
Дальше только Тихий океан.
До меня теперь и поезд скорый
Даже за неделю не домчит.
В Порт-Артуре я, в краю, который
Подвигом «Варяга» знаменит.
Я горжусь солдатскою судьбою,
Но теперь, когда окончен бой,
Все сильнее хочется, не скрою,
Хоть на час бы встретиться с тобой.
Может быть, не сразу бы узнала:
Я теперь уже не школьник-сын,
Для меня обычным делом стало
Каждый понедельник брить усы.
Впрочем, это все уже не ново,
И смешного нет нисколько тут,
Что меня не просто Кузнецовым
А Иван Васильичем зовут,
Хоть в разлуке мы четыре года,
А как будто не видались век.
Кажется, всю жизнь провел в походах
Я от прусских до маньчжурских рек.
Но об этом потолкуем вволю
Как-нибудь за праздничным столом,
А пока мне напиши о школе
И хотя б немного обо всем.
Обо всем, что там в родной округе,
Кто вернулся из друзей домой.
Не печалься, скоро на Ветлуге
Встретимся теперь и мы с тобой.