Иван Кузнецов - На судьбу я не в обиде...

Борьба против нашей ужасающей бескультурности должна вестись по всем направлениям – такова главная мысль брошюры Л.С. Сосновского. Иные полагают, отмечает он, покуда мы бедны, следует и на пол плевать, и на чужие кровати с ногами забираться, и «девчат лапать». Нет, утверждает публицист, не пассивное ожидание, что вместе с ростом материального благополучия придет к нам и культура, а самая активная борьба за новую культуру. Именно борьба, подчеркивает он, и эта борьба немыслима без понимания того, чему следует учиться у Запада и чему не следует. И разъясняет: «Следует учиться всему, что способствует успеху в нашем народном хозяйстве, заимствовать и овладевать машинной техникой, и умелую организацию кооперативов и многое другое. Датская молочная кооперация вывозит из страны 7 млн пудов масла, насчитывая в своем центральном союзе всего десяток-другой служащих. У нас Маслоцентр вывозит всего 2 млн пудов, а служащие насчитываются сотнями» [123]. Приводя множество таких обидных для нас параллелей, подчеркивая, что «гнилой Запад» не знает ни наших сплошных неурожаев, ни регулярного планомерного выгорания деревень, настойчиво втолковывая, что все это и есть культура, публицист заключает: «Нужна ли нам такая культура, чтобы поля давали вместо 50 пудов – целых 100 и больше, чтобы корова давала втрое больше молока, чтобы неурожаи отошли в область преданий и легенд, чтобы эпидемии прекратились, и прочее, и тому подобное? Ну, разумеется!..Мы будем учиться у Запада всему, чему можно научиться, и отнюдь не будем фыркать на западные порядки только потому, что там буржуазный строй» [124].

Многие приведенные в брошюре отклики читателей свидетельствовали, что статья Л.С. Сосновского заинтересованно обсуждалась на собраниях читателей, получала их единодушную поддержку. «Пользуюсь случаем сказать, – говорилось в письме рабкора из Твери А. Максимова, – что статья ваша «О культуре и мещанстве» имела громадный успех среди рабочих. Этот номер газеты переходил из рук в руки и зачитывался, что называется, до дыр. Особенно ею довольны рабкоры «Пролетарки». По выходе этого номера газеты рабкоры при встрече задавали вопрос: а вы читали в «Правде» статью т. Сосновского? Эта ваша статья многих и на многое заставила переменить взгляды. Она является для нас моральной базой» [125].

Немало статей и очерков Л.С. Сосновского объединено в его книгах общим заглавием «Люди революции».

Из них следует выделить такие статьи и очерки, как «Смагин», «Мастер Клюев», «Красная директорша тов. Чекмизова», «К делу Кузнецова», «Памяти смелого изобретателя» и другие, посвященные энтузиастам труда и порядка, обладающим золотыми руками и настойчивым характером, тем, которые только и могут вытащить Россию из нищеты. Один из таких тружеников – самородок-изобретатель Смагин, скромный, бескорыстный, настойчивый искатель лучших путей для развития хозяйства страны. Для него главное, чтобы дело спорилось, а для этого, как он считает, необходимо на любом производстве иметь продуманные инструкции, помогающие даже новичкам трудиться с наибольшей производительностью. Без инструкций, решительно утверждает он, не пойдет Россия. Инструкции нужны и для истопника, и для тех, кто хлеб печет, и кто кожи выделывает.

Читаешь очерк, и все зримее предстает образ подвижного, резко жестикулирующего «длинными неуклюжими руками» Смагина, настойчиво убеждающего: «Уговорите тов. Ленина, чтобы он с Бухариным, Троцким и еще с какими-нибудь большевиками устроили ячейку, куда всякий Смагин может прийти со своими предложениями или изобретениями. Знаете, нас Смагиных много, только кликните клич» [126]. Всем содержанием очерка публицист страстно призывает находить, всемерно поддерживать таких как Смагин. «Над могилой этого славного чудесного пролетария хочется крикнуть партии: „Товарищи, берегите Смагиных! Это – лучшее, что есть в народных массах, ее мятущиеся души, ее праведники. Берегите Смагиных, пока они живы. Внимательнее к ним относитесь, окружайте их заботой и поддержкой, хотя бы и с нарушением всяких формальностей. Берегите Смагиных, не проглядите их вокруг себя“» [127].

Вопиющая нелепость, что такие, как Смагин, остаются неизвестными, а порой и гонимыми, с горечью писал Л.С. Сосновский. Именно таким гонимым оказался талантливейший, не получивший никакого образования, но сумевший сделать пропеллер лучше иностранного, лучше самого профессора Жуковского, основателя школы советской авиации, самоучка-изобретатель Кузнецов. Но его не только не признали автором винта, работающего на тысячах самолетов, но еще и лишили зарплаты и выселили из «казенной» квартиры. «На днях, – пишет публицист, – Кузнецов сказал мне: "О Смагине, когда он умер, вы написали хорошо и справедливо. Неужели и мне нужно удавиться, чтобы Советская Россия признала мои права и заслуги"» [128]. Я принял это, как пощечину, признается автор очерка. Как могло получиться, что ни журналисты, ни Советская власть не защитили изобретателя, не помогли закрепить за ним право на винт «системы Кузнецова», не помогли получить ему положенное вознаграждение. Если в недельный срок этого не сделают, кому полагается, пусть вмешается пролетарский суд. «Пусть трибунал, – говорится в заключение очерка, – станет на защиту преданных делу тружеников как от заговора дипломированной касты, так и от мертвого формализма бездушных главкистов» [129].