Иван Кузнецов - На судьбу я не в обиде...

Тут-то нас и осенило: часы будут для юбиляра в самый раз! Экспромтом сочинили:

И Александр Васильевич радовал нас новыми и новыми трудами, без которых и сейчас не обойтись ни историкам, ни теоретикам журналистки.

После третьего и четвертого курсов мы проходили производственную практику в редакциях областных и центральных газет. Однако к работе в газете нас приобщали гораздо раньше. Каждому, например, необходимо было написать заметку в университетскую газету. Помню, что такое задание немало позабавило меня: ведь в Порт-Артуре я выступал в армейской газете и с корреспонденциями, и даже с очерками. Быстро написав заметку, отнес ее в редакцию. Каково же было мое удивление, когда я увидел ее всю испещренную замечаниями секретаря редакции. Он терпеливо стал мне объяснять, что любое выступление в газете, даже небольшая заметка, требует немалого труда, а в вашей заметке не очень удачное заглавие, встречаются повторы слов.

Надолго запомнилась эта встреча с одним из первых моих учителей – Семеном Моисеевичем Гуревичем, с которым мы дружим и до сих пор.

А на одной из лекций по газетным жанрам я услышал однажды весьма любопытный рассказ, как трудно бывает порой найти удачное заглавие. Лектор был опытным газетчиком и привел интересный пример из личной газетной деятельности. Однажды наш редактор, сказал он, объявил конкурс на лучшее название статьи о дорожном строительстве и назначил победителю солидное вознаграждение. Помню, вспоминал он, как все усердно стали предлагать одно название за другим, они редактору не нравились. Вдруг кто-то сказал «Дорога дорога, но дороже бездорожье». И тут же был объявлен победителем. А на следующий день передовая статья газеты появилась именно под этим названием.

Так и на лекциях учили нас журналистскому мастерству.

В памяти навсегда как самые радостные останутся дни, когда нас поселили на Ленинских горах. Словно в наилучшие гостиничные номера переехали мы, студенты и аспиранты, только что проживавшие на Стромынке. Натертые до блеска паркетные полы, отдельные комнаты у каждого, а в коридоре гуляют студенты. Журналисты располагались на 11-м этаже сектора «В». Глянешь в окно – дух захватывает от высоты, к которой мы еще не привыкли. Из моей комнаты была видна вся Москва, и я часами любовался этой красотой.

Я был уже аспирантом, когда появился у меня самый близкий друг, тоже аспирант, знакомство с которым произошло весьма необычно. Как-то на Стромынке в майский солнечный день захотелось нам поиграть в футбол. Неожиданно наш мяч залетел в окно на втором этаже. Тут же появился незнакомый молодой человек и сердито произнес: ну, мальчики, теперь вы своего мячика больше не увидите, и закрыл окно. На все наши просьбы вернуть мяч он даже не отвечал. Пришлось пойти в его комнату и после долгих объяснений, что все произошло нечаянно, он наконец сообщил, что пишет диссертацию, а мы своим мячом испортили целую страницу только что написанного текста. Мяч, конечно, вернул, но предупредил, если такое повторится, то уже точно не отдаст.

После переезда на Ленинские горы именно с этим аспирантом у меня завязалась самая настоящая дружба. Это был Владимир Данилович Пельт. Я тоже стал уже аспирантом, и мы часто и подолгу беседовали с ним. Нам довелось вместе защищать и кандидатские, и докторские диссертации. Не могу не отметить, что Владимир Данилович многократно помогал мне в трудные минуты.

Пока я учился, прекрасно жил в аспирантской комнате в одном блоке с Юрой и Ниной Петряковыми, ставшими для меня близкими друзьями. Вскоре у них появился первенец – славный малыш Мишутка. Иногда на какое-то время я с удовольствием оставался с ним (Нина и Юра оба работали). Когда стал преподавателем, аспирантскую комнату потребовали освободить. Пришлось срочно подыскивать, где бы что-то снять.

Владимир Данилович к этому времени получил комнату, в которой проживала уже его семья. Однажды мы вместе возвращались с занятий. Перед закрытой дверью комнаты стоял мой чемоданчик. Признаться, я растерялся, а Владимир Данилович тут же пригласил меня к себе, и я квартировал у него почти неделю.

Вообще и он, и Нина Константиновна были очень гостеприимными. Нередко после занятий он говорил: «Поедем сегодня ко мне». И на мой недоуменный взгляд, добавлял: «Понимаешь, вчера был на рыбалке, окушков наловил, ухой угощу».