Михаил Мягков - Святые заступники Руси. Александр Невский, Дмитрий Донской, Довмонт Псковский, Владимир Серпуховской

Привез князь Александр численников и в считавший себя независимым от монголов Новгород. Это вызвало в Новгороде в 1257–1259 гг. два восстания и переписать новгородцев в итоге смогли лишь со второго раза, шантажируя якобы присутствием в Низовской Руси огромного татарского войска. Причем в восстании 1257 г. на стороне новгородцев выступил даже 16-летний сын Александра новгородский князь Василий, бежавший при приближении отца в Псков. Урядив новгородцев с татарами, которые на сей раз ограничились принятием богатых даров без переписи, Александр прогнал Василия из Пскова, советников его казнил или изуродовал (приказал отрезать за дурной совет уши и выколоть глаза). В Новгород Александр послал второго своего сына, 7-летнего Дмитрия. Используя зависимость Новгорода от поставок суздальского хлеба и военной помощи, великий князь Владимирский Александр хотел принудить богатый Новгород разделить с его княжеством бремя выплаты регулярного ордынского выхода. Кроме того, ордынская перепись еще больше связывала русский север и русским северо-востоком, относя их к одному русскому миру, скрепляемому еще и внешней Ордынской силой.

При этом Александр зорко следил за отношениями Орды и Каракорума. Курс Берке на независимость от Каракорума не прошел мимо внимания владимирского князя. Именно этим можно объяснить повсеместное избиение и изгнание из Владимиро-Суздальской Руси в 1262 г. откупщиков бессерменов, присланных из Каракорума. Александр не предпринял попыток подавлять данное движение. Причем поездка самого Александра в Орду к Берке с данью и дарами увенчалась двойным успехом: карательной рати за истребление каракорумских откупщиков не последовало; было отменено и первоначальное требование хана о мобилизации во Владимиро-Суздальских землях русских рекрутов для участия в войне Золотой Орды с хулагидским Ираном. Благодаря этому Александр сумел послать значительные владимиро-суздальские силы в помощь сыну своему Дмитрию для новой войны с литвой и Орденом.

Ордена Александра Невского: (слева направо) в Российской империи, Советском Союзе и Российской Федерации.

Поездка Александра Ярославича к Берке в 1262–1263 гг. оказалась последним делом его жизни. Задержанный в Орде на зиму, князь занемог и скончался при возвращении на Русь в Городце на Волге 14 ноября 1263 г. Князю было около 43 лет.

Слуги привезли тело князя к Владимиру. В Боголюбове «митрополит Кирилл, князья, бояре и весь народ, малые и великие, встречали его со свечами и кадилами. И был вопль, и тоска, как никогда не бывало, и земля сотряслась. – Чада мои, – сказал митрополит, – знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской! И все воскликнули: Уже погибаем!»

Князь Александр Ярославич, истинный сын своего времени, был, безусловно, одним из самых ярких князей удельной Руси середины XIII в. Хотя значительная часть его жизни прошла в Великом Новгороде, князь был прежде всего предан своей родине – Владимиро-Суздальскому княжеству. Он всегда держал в центре внимание владимиро-суздальские интересы. Особенно ярко это проявилось в период великого владимирского княжения Александра в 1252–1263 гг.

Посмертная слава Александра трудами владимиро-суздальских летописцев и монахов, авторов житийной литературы превзошла прижизненную известность князя. Образ святого князя Александра Невского, защитника православной веры, рос на северо-востоке Руси от столетия к столетию. В Московском государстве XV–XVII вв. он стал трактоваться как образ защитника всей Земли Русской. А в начале XVIII столетия российский император Петр I, победив шведов в Северной войне, стал называть Александра Невского своим предшественником в деле утверждения России на Балтийских берегах. Рака с мощами князя Александра Невского была перевезена из Владимира в новую столицу Российской империи – Санкт-Петербург. Екатерина II в письмах к западноевропейским просветителям сравнивала подвиги Александра Невского с подвигами Александра Македонского. Так Александр Невский стал не только религиозным, но и государственным символом российской национальной идентичности.

1240–1299