Николай Павленко - Петр III

Итак, воспитательный и образовательный процессы голштинца можно разделить на три этапа. В первый из них, продолжавшийся от рождения до семилетнего возраста, он находился на попечении женщин. О нем всего лишь известно, что была попытка обучить ребенка французскому языку. Во второй этап, тоже продолжавшийся семь лет (1735–1742), в роли воспитателя сначала выступали офицеры, ранее служившие в прусской армии, а затем два наставника: обер-гофмаршал Брюммер и обер-камергер Берхгольц. Главный воспитатель Брюммер, человек жестокий, грубый и невежественный солдафон, ничему путному обучить своего воспитанника не мог.

Общую характеристику этого этапа в жизни Карла Петера дала его будущая супруга Екатерина Алексеевна. Она писала, что „молодой герцог наклонен к пьянству, что его приближенные не дают ему напиваться за столом, что он упрям и вспыльчив, не любит своих приближенных и особливо Брюммера; что, впрочем, он довольно живого нрава, но сложения слабого и болезненного. Действительно, цвет лица его был бледен; он казался тощ и нежного темперамента. Он еще не вышел из детского возраста, но придворные хотели, чтобы он держал себя, как совершеннолетний. Это тяготило его, заставляя быть в постоянном принуждении. Натянутость и неискренность перешли от внешних приемов обращения и в самый характер“.

Третий этап в воспитании и обучении существенно отличался от второго. Если во втором этапе Брюммер стремился навязать подопечному свою волю грубыми методами, то новый наставник Штелин, напротив, приспосабливался к капризам воспитанника и беспрекословно их выполнял, что тоже не способствовало развитию у него добродетелей. Что касается знаний, которые должен был усвоить принц, то они были столь поверхностными и несистематическими, что, по признанию самого наставника, быстро исчезли из памяти Карла Петера.

Выше отмечалось, что одновременно с уроками Штелина производились занятия с целью усвоения основ православной веры. Когда герцог выучил катехизис, приспело время его крещения. Оно состоялось в торжественной обстановке в церкви Летнего дворца. Отныне Карл Петер стал именоваться Петром Федоровичем. Одновременно с крещением Петр Федорович был объявлен наследником престола.

Командовала церемониею сама набожная императрица, она показывала наследнику, как и когда надлежало креститься, несколько раз целовала его и проливала слезы умиления. В течение восьми дней двор отмечал это событие празднеством. Если верить очередному донесению Пецольда, то церемония крещения и объявления Петра Федоровича наследником престола у многих представителей дворян и Сената вызвала недовольство „тем, что по такому важному делу вовсе не спросили их мнения“. Даже генерал-прокурору императрица сообщила об этом 16 числа, когда повелела составить манифест и формулу присяги и напечатать их втихомолку и под стражей, угрожая своей немилостью в случае разглашения».

В другом письме, датированном 15 декабря 1742 г., Пецольд высказал свои суждения об отношении наследника к новой вере: «Если, с одной стороны, в самом способе провозглашения найдется не мало заслуживающего порицания, то, с другой стороны, нельзя допустить, чтобы герцог приобрел уже достаточные познания в учение греческой церкви. Так как для обучения его назначили архимандрита, который в молодости был четыре года студентом в Галле, откуда вынес не очень строгие убеждения, то нет сомнения, что он потребовал от герцога поверхностного знания уставов греко-российской церкви.

Из собственных разговоров герцога, которые он ведет со свойственной ему живостью, можно заключить, что он не будет фанатиком в вере, и даже в самый день принятия греко-российского исповедания он выразился в присутствии Ботты и Мардефельда насчет попов: „им обещаещь многое, чего не можешь исполнить“… Чтобы изолировать герцога от внешних внушений, было запрещено впускать к нему кого бы то ни было без присутствия Берхгольца и Брюммера, так что он почти ни шагу не может сделать без позволения их, особенно последнего, имеющего теперь всесильное влияние у императрицы. Долго ли герцог захочет оставаться под такою опекой, в этом многие сомневаются, так как недовольство его строгим гофмейстером дошло уже однажды в Киле до того, что он угрожал ему пустить пулю в голову».

Поспешность с объявлением Петра Федоровича наследником русского престола станет понятной, если учесть, что королевский трон в Швеции тоже стал вакантным. По этому поводу Пецольд доносил 26 ноября 1742 г.: «Как велико было удивление по всему здешнему государству по случаю внезапного провозглашения герцога Голштинского великим князем и наследником престола, так велико… и в настоящее время. Когда узнали, что он и в Швеции также объявлен преемником короны».