Николай Павленко - Петр III

Фавье делился своими впечатлениями о Петре Федоровиче, когда тот стал вполне взрослым человеком, то есть когда ему исполнилось 30 лет. Уместно сравнить мнение Фавье с суждением саксонского посланника Пецольда о Карле Петре — Фридрихе, когда ему исполнилось 13 лет и когда он провел в России всего четыре месяца: «Как ни велики были старания призвать в Россию герцога голштинского и как любезно не относится государыня к г. Брюммеру, влияние которого, тем не менее, не велико, молодой герцог остается все-таки не более как гостем. Его не только не знакомят с народом, но и вообще не замечается ни малейшего старания выставить герцога перед народом в благоприятном свете. Я вполне уверен, что умри государыня теперь, его не замедлили бы выслать домой».

Как видим, за годы пребывания в России Петр Федорович сохранил свойства характера и свое место в обществе России почти в неизменном состоянии: в тридцатилетнем возрасте он оставался таким же гостем, как и в тринадцатилетнем, — чувствовал себя не наследником Российского престола, а голштинским герцогом, исповедовал не православие, а лютеранскую веру, наследником, не прошедшим школы подготовки к управлению колоссальной империей. Он оставался чужеродным телом в русском обществе.

Бесспорно, вина отчужденности от России будущего императора лежит, прежде всего, на самом наследнике, не проявлявшем ни желания, ни заботы, чтобы влиться в правящую элиту России и блюсти интересы народа, которым должен был править. Но велика и вина императрицы Елизаветы Петровны, не проявившей должной заботы ни о развитии интеллекта наследника, ни о его подготовке к занятию трона. Похоже, беспечную императрицу вполне устраивал племянник, увлекавшийся экзерцициями, игрой на скрипке, поглощенный заботами о родной ему Голштинии и вследствие этого не представлявший угрозы сместить ее с трона.

Такой представлялась личность Петра Федоровича в ипостаси наследника Российского престола современникам. Неуравновешенным человеком он представлялся и историкам, как дореволюционным, так и советским.

В то время как наследник Российского престола Петр Федорович, пользовавшийся покровительством императрицы Елизаветы Петровны, жил в роскоши в Петербурге, в крохотном Ангальт-цербтском княжестве прозябала в нужде ничего не подозревавшая о своем счастье принцесса. Владения ее родителя князя Христиана Августа были столь ничтожными, что он должен был зарабатывать деньги на хлеб насущный службой в прусской армии — дослужившись до генеральского звания. Он достиг того, что занимал должность сначала коменданта Штетина, а затем губернатора. В 37 лет князь женился на 16-летней гольштейн-готтортской княжне Иоганне Елизавете. Повзрослев, она проявила интерес к светской жизни, развлечениям, и в то же время стала женщиной властной и честолюбивой, легкомысленной и достаточно самоуверенной.

21 апреля 1729 г. Иоганна Елизавета родила дочь, назвала в честь теток Софией Фредерикой Августой. В детстве дочь звали Фике. Она находилась на попечении няни и гувернантки, мать мало заботилась о воспитании старшей дочери, как и остальных четверых детей. Позже ангальтцербтская принцесса, став императрицей Екатериной II, с теплотой вспоминала о своей гувернантке Кардель, которая «почти все знала, ничему не учившись; она знала как свои пять пальцев все комедии и трагедии, и была очень забавна». Именно госпоже Кардель Фике была обязана тому, что она приучила свою воспитанницу к чтению книг, познакомила с сочинениями французских писателей, среди которых был знаменитый Мольер. Чтение, к которому пристрастилась Фике, восполняло отсутствие квалифицированных учителей и открывало широкие возможности для самообразования. В результате, как отметил один из современников, Фике в юношеские годы была развита не по летам.

Современники оставили множество откликов как о внешнем облике Екатерины Алексеевны, так и об ее интеллекте. Самое раннее из них принадлежит перу ее старшей современницы графине Меслин: «Она была отлично сложена, с младенчества отличалась благородной осанкой и была выше своих лет. Выражение лица ее не было красиво, но очень приятно, причем открытый взгляд и любезная улыбка делали ее фигуру весьма привлекательной. Ее воспитывала сама мать, державшая ее весьма строго и не позволявшая ни малейшего проявления гордости, к чему девочка была довольно склонна. Мать, например, заставляла ее целовать плечо у знатных дам, посещавших их дом».