Владимир Дьяков: «За нашу и вашу свободу!» Герои 1863 года

«Пролог» дошел до нас далеко не в полном виде. Лица, знакомые с первым вариантом романа или знавшие о его содержании из уст самого автора, с которым были вместе «в мрачных пропастях земли», указывают, что утерянные страницы «Пролога» содержали сцены споров Соколовского (Сераковского) с генералами о социализме в военных кружках, что эти споры и деятельность Сераковского в среде офицеров Николай Гаврилович всегда ставил в прямую связь с «Военным сборником». Около года Чернышевский редактировал этот журнал, но как много он успел сделать, как много сказать с этой всероссийской легальной трибуны! Соредакторами Чернышевского по «Военному сборнику» были офицеры генерального штаба Н. Н. Обручев и В. М. Аничков. И тот и другой были близкими товарищами Серакавского.

Сераковский, указывают соизгнанники Ни1Колая Гавриловича, передавая его рассказы, был близким человеком в кружке «Современника», другом Добролюбова и разделял все убеждения последнего. С этим прямо перекликаются строки из писем Добролюбова за декабрь 1858 года к его старому другу: приезжай в Петербург, «я тебе целую коллекцию хороших офицеров покажу». А через несколько дней Добролюбов писал: «Недавно познакомился с некоторыми офицерами Военной академии и был у нескольких поляков, которых прежде встречал у Чернышевского». В свое время, комментируя эти письма, Чернышевский писал: «Это были два кружка: один состоял из лучших офицеров (слушателей Военной академии), другой — из лучших профессоров ее. Николай Александрович был близким другом некоторых из замечательных людей обоих кружков». Одним из этих близких к Добролюбову, Чернышевскому и Сераковскому офицеров был полковник генерального штаба Н. Н. Обручев. В годы демократического подъема он не раз заявлял вождям освободительного движения, что, если революции понадобится хорошая шпага, он готов обнажить свою. В 1863 году, когда гвардейскую дивизию, начальником штаба которой был Обручев, бросили против повстанцев Литвы, возглавляемых Сераковским, этот момент настал. Полковник Обручев не поехал в Литву, год сидел в резерве, не поднял оружия против вчерашних друзей. Это был демократически настроенный, превосходно образованный офицер, на которого многие товарищи смотрели как на нового Пестеля. Такими глазами смотрел на него и Сераковский. И когда Чернышевский, уже тяжело больной старик, отбывший каторгу и ссылку, перебирал дорогие реликвии — письма Добролюбова и комментировал их, он прямо не назвал ни одного из этих замечательных людей. Да и как их было назвать, если одни, погибнув в бою за свободу, числились в официальной России «мятежниками», «государственными преступниками», другие же занимали видные посты.

На квартире Сераковского (в 1857—1860 годах Станевич жил вместе с ним) частыми гостями бывали Чернышевский и Добролюбов, Обручев и Аничков. Здесь завязывались знакомства, круто изменявшие жизненный путь людей, превращавшие вчерашнего верноподданного в революционера. Сераковский и Станевич, действуя под непосредственным влиянием кружка «Современника», создали в Академии генерального штаба хорошо организованный революционный центр, оказавший большое влияние на распространение освободительных идей в царской армии.

После Крымской войны, обнажившей военно-экономическую отсталость царской России, правительство, спешно реформируя армию, обновляя ее командный состав, открыло доступ в военные академии заслуженным боевым офицерам. Формально решающую роль при зачислении играли не протекция и знатность, а наличие двухлетнего стажа службы в строю и высокая оценка на вступительных экзаменах. Этими положениями широко воспользовалась одаренная офицерская молодежь, имевшая за плечами военный опыт, участвовавшая в обороне Севастополя, в боях на Кавказе и в Средней Азии.

В конце 50-х годов в академиях — генерального штаба. Артиллерийской, Инженерной, в стрелковых и кавалерийских учебных центрах, образцовых полках, размещенных в столице и окрестностях, сосредоточилось значительное число офицеров — выходцев из беспоместного, мелкопоместного дворянства, чиновничества и пр. Просматривая формуляры слушателей военных академий тех лет, поражаешься обилию пометок: родового или благоприобретенного имения нет, сын коллежского регистратора, титулярного советника и т. д.

Эта среда жадно тянулась к знаниям, зачитывалась журналами. А лучшим и популярнейшим из тогдашних журналов был «Современник». Офицеры, собираясь у Чернышевского, с увлечением обсуждали новости политики и культуры. В составе слушателей академии 1857 года было два сотрудника «Современника» — Сераковский и Станевич. Как видно из воспоминаний товарища Зыгмунта по академии Новицкого, он возобновил знакомство с Чернышевским именно через Сераковского.