Валентин Янин - О себе и о других

В Илкодине я прожил до весны 1943 года, когда вернулся к маме в Москву. Навсегда запомнилась жизнь в селе во время войны. Два летних сезона – 1941 и 1942 гг. – я буквально не вылезал из леса, собирая грибы, которые относил на заготовительный для армии пункт, где их взвешивали и выдавали мне расписки. Когда их набиралось достаточное количество, эти расписки обменивались на соль, спички, махорку, иногда на бутылку водки, а бабушка тогда нанимала стариков, чтобы напилить и привезти из лесу дрова. У этих стариков, не выговаривавших слово «эвакуированные», мы проходили с наименованием «выковыриванные», а когда нас призвали работать на колхозном поле, те же старики стали говорить: «Хватит им: припеваючи пожили. За грибками, за ягодками походили».

Наши войска, отступая в 1941 году (им на смену тогда пришли сибиряки), прошли через наше село, оставив между Селищами и Илкодиным многочисленные трупы павших от голода лошадей. Около лошадиных трупов собирались стаи волков. Возвращаясь из селищенской школы, мы запасались кресалами, чтобы при встрече с волками высекать отпугивающий их огонь. Однажды я, отстав от своих товарищей, шел один, когда впереди увидел блестящие волчьи глаза. Подойдя к ним поближе, я высек из кресала огонь и с облегчением убедился в том, что это не волчьи глаза, а забытые и не погасшие в костре головешки.

Дед по материнской линии Степан Ефимович до революции был церковным старостой в селе Илкодино, но и большим озорником. До сих пор вспоминаю его рассказ про Илью Пророка:

Илья к старости стал глуховат. Прилетел к Богу и спрашивает: «Куда мне полететь с дождем?» Бог говорит: «Лети туда, где просят». А он полетел туда, где косят. Вернулся и спрашивает: «А теперь куда?» – «Лети туда, где ждут». А он полетел туда, где жнут. В третий раз спрашивает: «Ну а теперь куда?» – «Туда, где пыль». А он полетел туда, где был…

От деда же в семье было усвоено четверостишье: «Св. Георгий во бою едет на серу коню, держит в руцех копие, тычет змия в ж-ие».

Мама рассказывала, что, отправившись в детстве к первому причастию, спросила у отца: «Что я должна делать?» Тот ей говорит: «На все вопросы отвечай: “Грешна, батюшка”. А потом посадишь его на закорки и отнесешь на колокольню». Исповедь закончилась маминым вопросом: «А когда, батюшка, тебя на колокольню тащить?» Разгневанный батюшка вечером пришел к деду, с которым душевно помирился за выпивкой.

В 1937 году дед был арестован по доносу односельчанина (по непроверенным сведениям, якобы за расшифровку аббревиатуры ВКП(б) [2] Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков). «Второе крепостное право (барщина)» и в 1938 году скончался в одном из мордовских лагерей.

В 1947 году мы вместе с отцом и матерью последний раз навестили бабушку, живущую еще в Илкодине. Идти надо было от станции Болдино до Илкодина 20 километров. По дороге остановились в какой-то деревне выпить молочка. Хозяйка нам его вынесла. Мама расплатилась, а та стала расспрашивать, кто мы такие и куда идем. Мама назвалась и сказала, что она дочь Степана Ефимовича Маслова. Хозяйка отдала обратно деньги со словами: «Если я возьму с вас – потомков такого святого человека – деньги за молоко, меня вся наша деревня осудит».

В 1964 году дед по решению московского областного суда был реабилитирован «за отсутствием состава преступления».

В 1924 году мама учительствовала в Орехове-Зуеве. После смерти Ленина там был собран траурный митинг, на котором выступила работница одной из текстильных фабрик: «Женщины! Женщины! Не плачьте, что вожжа умерла! У нас еще много осталось других вожжей!»

В 1937 году на первом уроке с первоклашками мама, знакомясь с ними и знакомя их друг с другом, спросила: «Дети! Кто из вас знает и может прочесть нам какое-нибудь стихотворение?» Моментально откликнулся мальчик, который, набрав в грудь воздуха, отчеканил: «Кто сказал, что Ленин умер? Я вчера его видал. Мимо нашего подъезда без порток он пробежал». Дети зашумели: «Это хулиганское стихотворение!», чем спасли маму. На уроке присутствовал инспектор Орехово-Зуевского РОНО [3] Районный отдел народного образования. , очень высоко оценивший уровень детского общественного сознания и поэтому оставивший опасный инцидент без заслуженного доноса.

Орехово-зуевская газета «Колотушка» много внимания уделяла выявлению всякого рода прогульщиков и бракоделов. Когда появлялась соответствующая заметка, то про ее героя говорили: «Его протащили». В один прекрасный день в «Колотушке» появилась мамина фотография и хвалебная статья об ее педагогическом опыте. Ребятишки прибежали в класс с ликующим криком: «Елизавета Степановна! Вас в “Колотушке” протащили!!»