Татьяна Пирусская, Светлана Тирская - Срок давности

Да, картина, нарисованная нашим героем, весьма отличается от той, что изображалась в художественных и документальных фильмах. Там бодрые красноармейцы в залитых солнцем военных лагерях увлеченно занимались спортом, изучали вооружение армии, записывали под березками лекции бравых командиров. Наш же герой на лекциях писал в своем дневнике порой о птичках, о небе, о лучах заката…

***

Но вот учеба наконец окончена, 11 сентября 1941 поездом повезли ребят на Северо-Западный фронт. Через три дня Петя констатирует: «Направлен работать в качестве зам политрука в понтонный батальен… Нахожусь под Новгородом, в расположении штаба танковой дивизии спешившейся и занявшей оборону на берегу реки Волхов. Жду проводника в часть». Петя по-прежнему честен в дневнике: уже в первые дни на фронте видит он и твердость духа солдат, и «уйму беспорядков» в армии.

«Вот и окопы, самые настоящие окопы» – так начинается дневниковая запись от 16 сентября 1941-го. На двух страницах юный лейтенант записывает свои первые впечатления. Каким наивным, наверное, он казался бывалым бойцам. Тем, кто «здорово бил немца», прошел через жестокие бои… А Петя увидел, что «нет армейской дисциплины, нет армейской подтянутости, и с первого взгляда можно сказать, что это не регулярные войска Красной армии, а партизанский отряд. Нет знания основных положений караульной службы, а также и уставных положений».

Петя Соловьев привык к свисту снарядов, окопам, холоду. Но не хотел привыкать к сидению в обороне, скуке и безделью: «Даже нельзя сказать что это война или х… одна» – именно в таком виде он приводит крепкое солдатское выражение. И единственный раз на страницах дневника наш лирик пишет матерное слово полностью вот в каком случае: «В этом батальоне осталось всего около 200 человек, и начальства до х.. и никто ни черта не делает. Отсиживаются в берлоге, из которой даже не хотят вылезти. Вообще беспорядков до черта. Высшее командование совершенно потеряло авторитет среди бойцов за свои прошлые безобразные дела и теперешние». Какие? Обратимся снова к дневнику: «Часть… бежала от противника от самой границы, бросая материальную часть и снаряжение неся урон и теряя людей. По рассказам участников и очевидцев этого виной всему было начальство, которое бежало всегда впереди».

Да он безумец – писать такие вещи?! Иль бессмертным себя возомнил? То-то и оно, что смертным был. Причем, в любую минуту – смертным.

***

Что интересно, в дневнике Пети почти нет подробностей личной жизни – только описание фронтовых будней и леса. Лишь однажды вспоминает он милую Сычевку и пару раз – своих родных. На постое в Божонке, думая о хозяйках крестьянской хаты, он пишет: «От одной думы, что мои родные находятся в такой же, а быть может в худшей обстановке, я пропитываюсь теплым чувством доверия, участия и сочувствия к этой семье».

(Увы, тревоги нашего героя были оправданны. Сейчас мы знаем, какой след на сычевской земле отставила Великая Отечественная война. 17 месяцев шли там бои. До войны в Сычевском районе проживали около 45 000 человек (в городе – 8 248 человек), после оккупации осталось 16 000 человек (в городе – 3 152 человека). В Сычевском концлагере фашистами были истреблены более 3 000 человек, угнаны в фашистское рабство 7 000 человек. На фронтах сражались более 11 000 сычевлян.)

У меня даже появилась мысль, что о личном он писал в другой тетради (пропали три дневника и 50 писем). Еще думалось, что любимую девушку Люсю он раз и навсегда решил не вспоминать – быть может, они расстались перед войной?.. Но архивные документы опровергли, к счастью, эту мою догадку: Петя хранил телеграмму от Люси и ее фотографии. На оборотной стороне портретного снимка – похоже, девичьей рукой – по краю написано «Vale et me ama!.. („Прощай (будь здоров) и люби меня“ – латынь. Прим. Авт.) 1940 год. г. Тула». Все же остальное пространство на обороте снимка занимает надпись, сделанная красным карандашом: «В огне жестоких сражений я не перестаю думать и вспоминать об этой девушке, которая научила меня жить и понимать людей. Уже более 2-х лет как я ее не вижу, но память о ней еще совсем свежа. 5.7.42».

Взял с собой на фронт наш герой и фотографии друзей школьной, студенческой юности. На обороте одной из них, подписанной «другу Андреичу», сохранилось пожелание товарища-романтика – «Вспоминайте, люди, в час печали одиноких странников пустынь».

…Фронтовой путь Пети не отследить по «Памяти народа», а в дневнике его имеются «долгосрочные» пробелы. Причины их легко понять, если сопоставить с боевой историей 52-й армии. Глухая оборона, неудачная Любанская операция, Мясной бор… Между 29 ноября и 26 января «молчания» дневника поместились празднование Нового года в Божонке, переход Губарёво – Кунино – Наволок, что на берегу озера Ильмень. В кратком отчете о происшедших событиях радует запись: «Нахожусь среди хороших ребят в тяжелую минуту мало кто из них растеряется».