Иван Баграмян - Мои воспоминания. Маршал Советского Союза о великой эпохе

Затем генерал Андраник вместе с нами направился к месту построения дивизиона. Бойцы, невзирая на драматически складывавшуюся обстановку, встретили его очень приветливо. Дивизион, видимо, произвел на Андраника хорошее впечатление – его суровое обветренное лицо на какое-то мгновение озарилось радостной улыбкой, которая почти тут же погасла, и последовал повелительный, четкий приказ:

– Дивизиону форсированным маршем выдвинуться к Кепрюкею и установить наблюдение за подходом к городу турецких частей со стороны Эрзерума. Основная задача дивизиона – не допустить до исхода четырнадцатого марта выдвижения передовых турецких частей от Кепрюкея в направлении Хорасана…

При этом Андраник предупредил командира дивизиона, что на маршруте движения мы встретим, вероятно ночью, конный отряд под командованием полковника Торгома, который в качестве арьергарда прикрывает отход частей его дивизии. Пожелав нам успешного выполнения задачи, генерал направился в свой штаб, который, если мне не изменяет память, возглавлял полковник генерального штаба Зинкевич.

Эта встреча с Андраником была единственной в моей жизни, и она произвела на меня глубокое впечатление.

Широчайшие слои армян сохранили об Андранике неопровержимое, твердое мнение, что он действительно посвятил всю свою жизнь самоотверженной, полной героизма борьбе за освобождение родной Западной Армении от многовекового деспотизма реакционных, отравленных ядом шовинизма и религиозной нетерпимости правящих кругов Османской Турции. Эта священная борьба, собственно говоря, и стала его основным политическим кредо.

Таким его знало несколько поколений армян, и таким он остался в памяти народной.

Должен подчеркнуть, что, несмотря на глубокую преданность Андраника идеям национально-освободительного движения, беспримерный героизм, проявленный им в борьбе за светлое будущее своего народа, нельзя думать, что он полностью был гарантирован от свершения некоторых промахов политического порядка в своей прогрессивной в целом деятельности.

В Хорасане от участников Эрзерумского сражения мы узнали, что упорные бои за Эрзерумский укрепленный район начались в последних числах февраля и продолжались свыше двух недель. Армянские войска, оборонявшие Эрзерум, к тому времени состояли из Добровольческой дивизии генерала Андраника и 1-й армянской пехотной бригады полковника Мореля, имевших в своем боевом составе всего около 3500 солдат и 8 артиллерийских орудий. Хотя крепостные форты имели до 400 орудий, из них только около двадцати были исправны. Турецкие войска, наступавшие на Эрзерум, имели более чем тройное превосходство в силах над армянскими частями, положение которых осложнилось и вооруженным выступлением местного населения Эрзерума против них.

Наш дивизион приступил к выполнению поставленной задачи. Взвод, которым я командовал, двинулся в направлении Кепрюкея, теперь уже в роли разъезда. Не успели мы пройти и десяти верст, как наступила темная южная ночь. Двигались мы переменным аллюром и часто спешивались, ведя усталых коней на поводу.

Глубокой ночью наш разъезд встретился с конным отрядом полковника Торгома, численностью в несколько сот всадников. Я впервые познакомился с этим замечательным офицером, прошедшим свою военную службу то ли в греческой, то ли во французской армии. Он, по рассказам хорошо знавших его офицеров, отличался бесстрашием в бою, был большим патриотом своего народа, отдал много сил борьбе за его свободу.

Полковник Торгом сообщил мне последние сведения о противнике, которыми располагал, находясь почти все время в боевом соприкосновении с турецкими частями. Он считал, что в наступлении на Эрзерум участвовало не менее двух пехотных дивизий, усиленных полуторатысячным отрядом курдской конницы.

– После овладения Эрзерумом, – сказал полковник, – главные силы турок, по данным разведки, продолжают еще оставаться в городе… Вероятно, отдыхают и приводят себя в порядок…

Передовой отряд турок силой в кавалерийский полк с одной батареей горных артиллерийских орудий, начиная с Эрзерума, все время следовал, по словам полковника, за его конным отрядом и безуспешно пытался атаковать отряд на марше. Боевое соприкосновение с конницей турок Торгом потерял в районе Гасанкалы. Он был уверен, что с выходом в район Кепрюкея наш разъезд может встретиться с небольшими по составу подразделениями турецкой конницы. Распрощавшись с нами, полковник со своим отрядом двинулся в Хорасан, а мы продолжали движение на Кепрюкей.