Леонид Чачко - Жили-были-видели…

По приезде в Москву мы с мамой и братом поселились в нашей старой комнате в коммунальной квартире, а папу вскоре перевели в Ригу. Я поступил в школу, в третий класс, летом мы ездили в Ригу, где папа снимал для нас на взморье дачу, и три месяца мы жили вместе. Я знаю, что папа страдал от разрыва с семьей, не раз звал маму переехать в Ригу, где ему предлагали хорошую квартиру, но это означало потерять московскую прописку, что для мамы было неприемлемо. Наконец, в 1952 году, когда в «Детгизе» вышла книжка отца (в соавторстве с Алексеем Мусатовым) «Костры на сопках», он решился на демобилизацию, не дослужив пару лет до армейской пенсии и вообще выбрав крайне неподходящий момент для резких телодвижений (как раз тогда случилось «дело врачей»). Но об этом я уже рассказывал.

Ну все, больше не могу! Весна в Москве – грязный город, все надоело, на встречном эскалаторе – не лица, а звериные морды, Босх и Гойя в одном флаконе. А действительно, поеду-ка в Коктебель! Там сейчас хорошо – народу никого, солнышко, море, в горах сплошным ковром цветут маки и пионы. Денег мало, но много и не надо, только на билет, а жизнь там дешевле, чем тут! И с работой нет проблем – накоплена куча отгулов за ночные дежурства. И Карадаг!.. Наверняка уже кто-нибудь из друзей кантуется там или на «Киселевке».

Сборы недолги – рюкзак, палатка, спальник (все-же не лето), котелок, позвонить родителям – и айда. Поезд Москва – Феодосия, в общий вагон неохота, в общем хорошо ехать в компании, беру билет в плацкартный до станции Айвазовской. На другое утро поезд тянется вдоль песчаного пляжа, останавливается со скрипом… Станция Айвазовская, автостанция, до Коктебеля – автобус либо такси за 40 минут, объезжаем гору Планерную, и вот уже из-за поворота открывается широченный вид: полгоризонта – море, внизу – маленький поселок, слева – песчаные Лисьи бухты, а справа – КАРАДАГ!

В поселке особо не задерживаюсь – купить хлеба, вина, чего-нибудь поесть – и в путь, в родную Сердоликовую. Летом в бухту есть три пути (выбор зависит от погоды, тяжести рюкзака и квалификации спутников): первый, самый легкий, но в шторм непроходимый, – вдоль кромки берега, обходя мысы по мелководной кромке скал, второй – вдоль берега мимо писательского пляжа, первой Лягушачьей бухты – во вторую Лягушачью, здесь хороший родник, можно отдохнуть, попить водички и, по узкому крутому ущелью, где летом пéкло, – вверх до полгоры, а там уже близко – вдоль пологого склона, обходя скалистые мысы – до спуска в Сердоликовую. Путь хорош, но подъем тяжелехонек, особенно сразу после приезда и с тяжелым рюкзаком! Третий путь самый простой, но и самый длинный: от поселка подъем по старой кремнистой дороге до Чертова Пальца, а дальше поворот в ущелье Гяур-Бах и спуск по тропе в Сердоликовую. Сейчас вода холодная, первый путь отпадает, третий – для детей, женщин и стариков, поэтому придется попотеть по второму – из Лягушки. Спуск в бухту с тропы, в принципе, тоже не сахар, надо спускаться по скальной щели – «трубе», но, живя подолгу в бухте, мы так уже освоили эту «трубу», что знали в ней каждый камушек, каждый уступ, куда ставить какую ногу и за что цепляться какой рукой… И вот, наконец, последний уступ, спрыгиваю на грохочущую гальку – я ДОМА!

Крым, бухта…

Был 1961 год. Я перешел на последний курс института, впереди мои последние студенческие каникулы, в кармане изрядная (по моим представлениям) летняя стипендия. На море я был последний (и первый) раз с отцом, еще учась в школе, естественно захотелось повторить этот незабываемый опыт. С моим институтским приятелем Володькой Сумачевым берем в прокате туристское снаряжение (своего еще не было) и отправляемся на море – в Адлер. Оттуда маршрут лежит в Красную Поляну – тогда еще совсем дикое маленькое горное местечко. Речка Мзымта, в Адлере тихая, болотистая, по колено, здесь – серьезный горный поток, по которому лихо сплавляются на автомобильных камерах местные мальчишки. Попробовали это дело и мы – занятно… Дальше – в горы. Поскольку маршрут проходит через заповедник, надо оформлять пропуск, и группа должна быть не менее четырех человек. Объединяемся с ребятами из какого-то саратовского техникума, у которых есть пропуск, и с рассветом отправляемся в путь. Вверх, вверх, вверх… Привал. Вверх, вверх, вверх… Привал. Где-то уже к вечеру на одном из таких коротких привалов мы с Володькой засомневались в целесообразности двигаться дальше, но саратовские бронеподростки рвались вперед, стремясь, по-видимому, к установлению тогдашнего рекорда Гиннеса. Я, по свойственным мне слабости характера и законопослушанию, склонен был уступить обстоятельствам (ведь пропуск через заповедник был у них). Но Володька твердо сказал, что это глупо и вообще не хочется, к тому же мы прошли все кордоны и в дальнейшем проверок документов не предвидится. Я легко поддался на уговоры, и мы остались (о чем до сих пор вспоминаю с благодарностью к Володькиному здравому смыслу). А бронеподростки пошли дальше вверх.