Манфред Кюн - Кант. Биография

В Кёнигсберге каждая гильдия имела своего представителя в каждом районе города, и у каждого был специальный счет, выделенный для того, чтобы помочь ему в случае смерти, болезни или обнищания [75] Vorländer, Immanuel Kant, I, p. 11. . Когда мастер умирал, гильдия обычно заботилась о его вдове. По сути, «гильдия, как и церковь, охватывала всю жизнь» своих членов [76] Этот институт уходит корнями далеко в Средневековье и даже в античность. По сути это был феодальный институт. См., напр.: Rudolf Stadelmann and Wolfram Fischer, Die Bildungswelt des deutschen Handwerks (Berlin: Duncker & Humblodt, 1955), p. 66–93. . Handwerker (ремесленники) хорошо осознавали свою особую позицию и гордились ею, прилагая серьезные усилия, чтобы отгородиться от тех, кого они считали ниже статусом. «Честь» (Ehre) была важна не только во всех делах члена гильдии, но и в происхождении. Члены гильдии относились к «респектабельному» классу [77] Хейден (в своем переводе Cassirer, Kant’s Life, p. 12) переводит Handwerkerhaus Кассирера как «дом рабочего» (workingman’s house). Однако Handwerker не означает «рабочий». Существовала огромная разница между независимым членом гильдии и рабочим, который нанимался на работу к другим. . Рассказ XVIII века о положении ремесленников в Цюрихе дает нам некоторое представление о ситуации в Кёнигсберге:

Высокомерие так называемого дворянского класса справедливо возмущало и молодых, и старых представителей, скажем так, среднего класса горожан. Такие смелые выражения, как. «я господин и гражданин», можно было услышать в столкновениях с теми, кто считал себя выше других, или же с сельскими жителями и иностранцами. Булочник, у которого мои родители покупали хлеб, Ирмингер, был проницательным и опытным торговцем; в то время, когда я сам стал гражданином, его высоко ценили как мастера гильдии и к нему обращались с большим уважением как к члену Совета. Так же обстояло дело и с некоторыми другими, и многим ремесленникам как членам Большого совета полагалось такое же уважение. В высшей степени элитарный способ избрания членов в Большой совет – их избирали действующие члены Совета и старейшины гильдий – неизбежно привел бы к верховенству аристократической клики, если бы мастеров гильдии, двух высших должностных лиц, не выбирали всей гильдией. Основой системы гильдий были главным образом мясники. за ними следовали булочники и мельники, и только один представитель сапожников и портных входил в состав Большого совета [78] Цит. по: Ulrich Im Hof, The Enlightenment: An Historical Introduction (Oxford: Blackwell, 1997), p. 59–60. Обсуждение «ремесленников» (p. 58–62) в этом контексте наиболее интересно, хотя Им Хоф больше сосредотачивается на последней трети XVIII века. Также представляет интерес работа: Klaus Epstein, The Genesis of German Conservatism (Princeton: Princeton University Press, 1966), p. 213–219. Хотя Эпштейн уделяет особое внимание «спору гильдий» 1774–1776 годов, вызванному упразднением и восстановлением гильдий во Франции, его обсуждение проливает свет на статус гильдий. Он цитирует Христиана Вильгельма фон Дома, который романтизировал гильдии в 1781 году следующим образом: «Жизнь искусного ремесленника, возможно, самая счастливая из всех возможных в нашем гражданском обществе. Его душу не тревожат ни мучительный страх, ни обманчивые надежды на будущее. Напряженный труд поддерживает его здоровье, в то время как единообразие труда приносит духу удовлетворение тихого спокойствия. Он честен и справедлив в своих обвинениях, потому что это продиктовано честью его ремесла» (р. 219) и т. д. и т. п. .

Шорники, как и сапожники и седельники, работали в основном с кожей, поэтому они были тесно связаны. Шорники (Riemer или courroiers) делали сбрую для лошадей, экипажей, тележек и всего, что было связано с перевозками. В Пруссии они отвечали и за оснащение самих экипажей. В основном они работали с кожей, и главные их инструменты походили на инструменты седельников. У отца Канта, как и у большинства ремесленников, мастерская находилась дома. Шорники не считались престижной гильдией, но они были частью системы. Как представители своего класса, Канты, возможно, и не были богаты, но они, конечно, занимали определенное социальное положение, пользовавшееся уважением, и гордились этой честью. Кант как сын мастера имел особые права, поскольку он был членом гильдии по праву рождения.

Сначала они жили в пригороде, в доме, когда-то принадлежавшем отчиму Регины Рейтер, бабушки Канта [79] Адрес был Передний Форштадт, 22, позже стал Передний Форштадт, 21/22. Форлендер ошибся. Он думал, что Кант родился в доме 195 в Переднем Форштадте, на углу Заттлергассе, где на самом деле жили его бабушка и дедушка. См.: Springer, Kant und Alt-Königsberg, p. 8–9. . Кажется, этот дом унаследовали именно бабушка и дедушка, и он принадлежал им, а не родителям Канта. Он был узким и длинным. Это был типичный кёнигсбергский трехэтажный дом. Рядом был сарай, сад и даже луг. Комнаты не назовешь роскошными, но там было уютно, по крайней мере по стандартам XVIII века. Отец Эмануила, кажется, зарабатывал достаточно, хотя на упряжи было не разбогатеть [80] По словам Шпрингера, который все еще имел доступ к соответствующим записям, он заплатил 38 талеров и 34 талера налогов в предыдущие годы (Springer, Kant und Alt-Königsberg, p. 11). Это была немалая сумма. Позже Кант брал со студентов по 4 талера за лекцию. . Ремесло шорника было не столь выгодным, как, например, у мясника или булочника, но семью прокормить удавалось. Отец Эмануила, возможно, нанимал иногда ученика или подмастерье, но не было бы ничего удивительного, если бы он в основном работал один [81] Это само по себе не доказывает, что дела его шли плохо, как предполагал Форлендер. В XVIII веке число учеников и подмастерьев, которых мог нанять мастер-ремесленник, было строго ограничено. . Почти нет сомнений, что у Кантов была по меньшей мере одна служанка, которая тоже жила в доме. Юному Эмануилу приходилось постоянно сталкиваться с делом своего отца.