Алексей Леонтьев (Поправкин) - Человек Неба

В МВЗ (Московской Воздушной Зоне) стоял привычный гвалт, когда не выйти на связь с диспетчером, и как всегда начинается дефицит времени, который всегда обратно пропорционален твоему опыту.

К довершению ко всему, на посадочной прямой у нас отказала радиостанция. Мы вынуждены были уйти на второй круг, пока я настраивал вторую, (станции такие ещё были при Куликовской Битве, наверное) и впереди нас оказался Ил-62, который не очень- то спешил сесть. Топлива было минут на 15—20. Но мы думали, что меньше. Я первый раз видел, лучше почувствовал, что у Командира нервы напряжены. Мы сели…

Разные вторые пилоты были. Второй пилот это помощник Командира. Конечно, в Аэрофлоте больше всего анекдотов слагали про вторых пилотов, типа Командир – это голова экипажа, штурман – мозг экипажа, механик – руки, а второй – член экипажа. Ну, упали они. Вылезают из-под обломков. Командир говорит: “ Это я неправильные команды давал. Штурман – «Это я не тот курс дал». Механик – «Это я во всем виноват – рано закрылки выпустил», второй пилот – «тьфу ты чёрт», отряхивая свою фуражку, «так и разбиться можно».

У нас в эскадрилье был второй пилот Егор. Забавная история приключилась с ним.

Тогда все советские лётчики гражданской авиации летали в тёмно синих костюмах и чёрных носках, свято выполняя «Устав о дисциплине работников гражданской авиации.»

На каждом плече пиджака были пришиты погоны или наплечные знаки,. в которые втыкались «птички» -крылышки с серпом и молотом. Птичка соответствовала своему названию, она пыталась улететь и цеплялась за всё, что только можно. Поэтому, наплечные знаки с торца мы не пришивали для удерживания птичек на погонах. посредством одного или двух пальцев просунутыми между плечом и погоном.

Но не все лётчики нашей эскадрильи использовали данную пустоту по назначению.

Прилетел Егор как-то. Встретила его жена. Питание уж на столе дымится, Егор пошёл руки перед едой мыть, а жена пока он руки моет, пошла пиджак чистить.

Чистит она его чистит, а погон отогнулся и уставился на неё немигающий взгляд Ильича, которые тогда были на советских ассигнациях.

Смотрит она ему в глаз и понимает, что не просто это так!

Заначка! промелькнуло в её потрясённом мозгу.

– Это что? —решила спросить она у мужа.

– Как что, -спокойно отвечал Егор, заначка Командира.

– А ты свою, что у Командира в погоне прячешь- спросила жена.

Но, повторюсь, второй пилот – это заместитель Командира.

Вторых пилотов брали в то время после Ан-2, или после Высшего Авиационного Училища в Актюбинске, а позже Кировограда.

Игорь Мирошник закончил Кировоград. Он пришел на год позже меня. Был ниже меня всего на несколько сантиметров и был КМС. В Архангельске я не видел ни кого, кто плавал бы как он. Если мы не летели, то шли в бассейн. Утром он позволял мне в лучшем случае съедать яйцо и выпивать кружку чая, при этом, говоря «Ну и жрать, ты же утонешь».

Я понимал, что, возможно, утону, но тонуть лучше уж сытым. Мало того, что он не давал мне есть, так он еще не давал мне курить. Пришлось выдумать изящную теорию – кто, мол, плавает и еще при этом курит, развивает свои легкие безмерно. Отцепился.

Честно говоря, плаванье – это здорово, главное не потеешь. Я уже так сильно плавал, что кое-кому захотелось меня сунуть на соревнования и один раз все-таки сунули. Но, Игорь, мне всегда говорил: «Спорт для лётчика – могила». Поэтому я плавал, как «Lazy Shark» – «Ленивая Акула». Идеальной дозой была 1000 метров, а Игорь плавал 2—3. Потом мы сидели на дне (интересное зрелище!), а потом и в сауне.

В полетах Игорь интересовался всеми моими штурманскими делами и вскоре мог бы меня заменять.

Ан-24 позволял летать без штурмана и экипажи к тому готовили, но летать можно было только не по Северу и МВЗ.

Игорь, с блистательной головой, отличный спортсмен и товарищ-друг летал вторым пилотом еще лет 10, прежде чем, наконец, он стал Командиром! Потом к власти пришли ЕБНы с Чубайсами. Страна стала другой, и лётчики на Севере стали столько получать, что даже стыдно и сказать. Короче, Игорю пришлось заняться бизнесом, в котором он так преуспел, что и возвращаться теперь уж не может. … Но любовь к небу и к полетам так и осталась. Конечно, летая на своем параплане, в свободное время он счастлив. Может и наступит день, полетаем с ним на его собственном аэроплане!