Алексей Аджубей - Я был зятем Хрущева

– Да ровным счетом ничего, – пожал тот плечами, – просто у них от страха мальчики кровавые в глазах.

Мы продолжали стоять под моросящим дождем. Через некоторое время Нине Петровне, видимо, стало дурно. Она пошатнулась. Сергей Никитич подхватил ее. Вызвали машину, которая подошла почти к самой могиле. Нину Петровну усадили в машину, и она уехала. Мы подошли к Раде Никитичне. Выразили ей свое глубокое сочувствие. Она как-то отрешенно поблагодарила нас и пошла почему-то совсем одна.

После того как увезли Нину Петровну, напряжение, которое было среди собравшихся на кладбище, спало. Мы пошли к выходу. Когда вышли за ворота, увидели, что все пять цепей на месте, а толпа на их внешнем обводе увеличилась. На месте оставались и грузовики с автоматчиками.

Уж очень кто-то, видно, боялся беспорядков в связи с похоронами персонального пенсионера союзного значения.

Эти люди явно ставили своей целью показать, что Н. С. Хрущев не достоин лежать рядом с выдающимися партийными и государственными деятелями, ну, скажем, с блаженной памяти прокурором-убийцей Вышинским или тем же Сталиным, что он, так сказать, проштрафился. Но результат-то получился прямо противоположный тому, что было задумано. Ведь у Кремлевской стены, охраняемой и вполне официальной, редко кто бывает, главным образом делегации. А вот могилу Н. С. Хрущева оставили народу, для которого он так много сделал. И народ всегда толпился возле его могилы. Тут спорили и вспоминали. Случалось, и поругивали, но чаще вспоминали с благодарностью…

Над могилой высится теперь памятник, созданный Эрнстом Неизвестным. Неизвестный, с которым Н. С. Хрущев имел в свое время столкновение на выставке в Манеже, принял заказ на памятник от семьи Н. С. Хрущева. Эрнст говорил мне в пору работы над памятником: «Покойный испортил мне несколько лет жизни, теперь сделает это и после своей смерти, но заказ я выполню, я сам этого хочу. Он стоит того».

Кончилось тем, что новые властители поняли, что дали маху, похоронив Н. С. Хрущева в доступном для народа месте. Тогда и было принято решение закрыть кладбище для посетителей, для всех, кроме имеющих специальные пропуска…»

Так увидел похороны Никиты Сергеевича профессор Федоров. Почти двадцать лет хранил он эту запись втайне.

Позже снесли еще крепкий деревянный дом в Петрово-Дальнем, чтобы никто не вспоминал, где провел Хрущев свои последние годы.

Навещая могилу Никиты Сергеевича, мы с женой и детьми проходим по возникшей за эти годы на наших глазах новой аллее, на которой почти вплотную, как в строю, высятся самые разные надгробья. Очень помпезные – из мрамора, гранита, бронзы. И за всем этим – странное соседство, возможное только у мертвых: многие не любили друг друга, даже ненавидели, а лежат рядом. Близким приходится с этим мириться.

Смерть всех равняет.

Куда важнее право человека выбирать свое место в жизни.

Москва, 1986–1987 гг.